Книга Парящая для дракона. Книга 2, страница 20 – Марина Эльденберт

— Если ты думаешь, что ему есть дело до нас с Гринни, ты глубоко ошибаешься. — Я протягиваю руку. — Спасибо. И удачи.

Бен смотрит на меня, как будто я сказала страшную глупость, а потом фыркает.

— То есть ты, — он шагает ко мне вплотную, — решила, что я говорил о тебе с Гринни? Девочка с коньками, ты явно скоро пополнишь этот мир на одного полуиртхана. Зато теперь я понимаю, что мозги у тебя все-таки есть. Или наоборот нет, все никак не решу.

Вместо поводка Гринни я хватаю пустоту.

— Ты очешуел? — интересуюсь я ему в лицо.

— Да нет, мне просто интересно, как в твоем возрасте можно быть не в курсе. Ты зеленого цвета, и в тебе — сын или дочь Торнгера Ландерстерга. Да я был уверен, что ты слиняла именно поэтому, хотя мне периодически хотелось поинтересоваться, почему ты не выбрала более простой способ самоубийства.

Вот теперь я вырываю у него поводок, а потом цежу:

— Я. Не. Беременна!

Разворачиваюсь и иду в сторону зала, где получают багаж. Меня даже тошнить перестает от злости, настолько я зла — «ты скоро пополнишь мир». Он совсем рехнулся?! У меня не было задержки… или была? Я вдруг понимаю, что не помню, когда у меня последний раз были месячные. Когда они у меня были? Я отмечаю их на календаре, в мобильном, и в этот раз… внутри все холодеет. Я вытаскиваю смартфон, листаю календарь и вижу, что отметка пропущена. Отметка пропущена.

Она реально пропущена, драконы меня дери!

Как я вообще могла ее пропустить?

Как? Может, потому что сначала из меня чуть не выдернуло бедро на катке, потом я согласилась стать женой Торна перед телекамерами, потом… Я смотрю на отметку, она реально была последняя прямо перед тем, как я упала. То есть сразу перед тем, как мы поехали на горнолыжный курорт, где у нас…

Меня опять начинает тошнить.

Тошнота настолько сильная, что мне приходится остановиться.

— Выдохнула, девочка с коньками?

Я его сейчас убью.

— Еще раз назовешь меня девочка с коньками — и я тебе врежу.

— О, ты еще и на такое способна? — Бен приподнимает брови.

— Ты даже не представляешь, на что я способна.

— Давай поводок. Ветпаспорт у меня, и ее не выпустят из зала без отметки ветслужбы. Это первое. А второе — я тебя провожу.

— Обойдусь.

— А я тебя не спрашивал. Кувыркнешься в обморок в заказном флайсе — поедешь в больничку. Поедешь в больничку — и завтра на столе Торнгера Ландерстерга будет отчет о том, что ты беременна. Или ты уже передумала и возвращаешься?

Что я там говорила про послать?

Тем не менее Гринни не выпустят из зала без отметки сотрудника ветконтроля, и мне приходится отдать поводок Бену.

— Сиди здесь, — говорит он. — Вернусь — заберем сумки.

Я хочу отказаться, но понимаю, что сейчас мне действительно лучше сесть. Лучше сесть, потому что иначе я кувыркнусь в обморок прямо здесь. На меня вдруг обрушивается волна деталей, которые из-за дикого напряжения последних недель я просто не замечала. Тошнота — она не была систематической, но холод… что, если так проявляется пламя ребенка Торна? У него же будет дико сильное пламя, если я правильно помню. Когда шло раскрытие информации о пламени иртханов, говорили, что первенцы вбирают всю мощь — или основную мощь пламени матери и отца. В этом случае просто отца. И что…

Мысль «что мне теперь делать» обрывается словами Торна: «Если бы у нас был ребенок, Лаура, я бы не позволил тебе к нему даже приблизиться».

Если это так, если я беременна, он его заберет. Заберет, а меня вышвырнет, как сделал это с моей семьей. Меня начинает тошнить с удвоенной силой, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься в сторону туалетов. Теперь уже у меня случается паранойя — как это еще назвать, когда я думаю, что повсюду камеры, и что он — Торн — может меня видеть. Даже мысль о другой стране не спасает, я стараюсь дышать ровно, но у меня это плохо получается.

Он меня везде достанет.

Если ему нужен будет его первенец… а у него первенец будет именно от меня…

Стоп!

Я обрываю поток мыслей раньше, чем он меня захлестнет и окончательно, с головой утащит на дно.

Во-первых, я действительно в другой стране. Даже то, что здесь повсюду камеры, не отменяет того, что получить информацию из другой страны Торнгеру Ландерстергу гораздо сложнее, чем с любой камеры Ферверна.

А во-вторых, вполне возможно, что я не беременна. Эта мысль — совершенно дикая. Я точно помню, что в доме на горнолыжном курорте Торн предохранялся. Это я помню точно, а значит, никакой беременности быть не может. Второй раз… Я закрываю глаза. Второй раз.

Все, хватит!

Прежде чем впадать в истерику, как минимум нужно купить тест. Что я и сделаю в ближайшей к дому аптеке. Или… прямо здесь. Аптечный пункт в здании телепорта мигает знакомой эмблемой, я поднимаюсь и иду к нему.

Моя голова напоминает какой-то сумасшедший дом, в котором мысли выпихивают друг друга со скоростью несущегося по пустой аэромагистрали флайса. Если бы это был второй раз, у меня бы уже стояла отметка. Но там, в доме, Торн предохранялся. Как это могло получиться? Я зависаю у витрины, где выставлены несколько видов тестов. Причем различают их не только производители, их в принципе два. Для иртханесс и для людей. Для самых обычных женщин.

Какой, спрашивается, нужен мне?

— Риам? — обращается ко мне консультант. — Чем я могу помочь?

Я автоматически перевожу ее слова на фервернский. Зачем-то. Я теперь в Рагране, и говорят здесь совсем на другом языке.

— Мне нужен…

— Спрей для рук, — за меня отвечает Бен. — Антибактериальный. Любой, можно этот. Да, спасибо.

Я автоматически смотрю, как он расплачивается, и только когда мы отходим, резко интересуюсь:

— Что это было?!

— По дороге обсудим, Лаура.

Он выделяет мое имя, а я протягиваю ему руку.

— Ветпаспорт. Поводок. С тобой я ничего обсуждать не буду.

— Будешь, — хмыкает Бен, а потом добавляет: — потому что иначе убьешь и себя, и ребенка.

Во мне кончаются слова. И эмоции. Во мне как-то разом все кончается, поэтому я иду с ним. Как еще иначе объяснить, что я иду с ним? Он мне никто, и то, что он помог забрать Гринни, не отменяет того, что произошло раньше.

— Я не знал, — неожиданно говорит он, когда мы заходим в зал для выдачи багажа. Сумки на аэропотоке плавают внутри прозрачной трубы и выпадают в специальный отсек. Я только сейчас понимаю, что он сказал, но мне все равно. — Эй.

Я на него не смотрю. Мне хочется плакать, кричать или просто вернуться в то мгновение, когда я этого всего не слышала. Но я это слышала, и я если Бен прав, я бы все равно это узнала. Может, сразу, может, чуть позже, а может, когда прошла бы кастинг (если бы меня на него допустили).