Книга Весь этот свет, страница 84 – Джейми Макгвайр

– Почему ты перестала их впускать?

– Я не могла впустить в дом никого.

– Знаю, я не должен спрашивать, почему…

– Тогда, прошу, не спрашивай.

Он улыбнулся, взял меня за руку, и наши пальцы переплелись.

– Эллиотт?

– Что?

– Тебе никогда не казалось, что твоя жизнь стала бы проще, если бы ты меня не любил?

– Никогда. Ни разу, – Эллиотт прислонился спиной к изголовью, притянул меня к себе и уткнулся подбородком в мою макушку. – Уж это я могу тебе пообещать.

* * *

– Кэтрин! – раздался внизу голос Поппи.

– Иду! – крикнула я в ответ, несколько раз провела щеткой по волосам и поспешно сбежала вниз по лестнице. Утро понедельника всегда очень суматошное, особенно когда в гостинице находилась Поппи.

При виде Поппи я улыбнулась: она сидела на полу в кухне, одетая в ночную рубашку. Вид у нее был грустный, и быстро стало ясно, почему.

– Сегодня утром нет завтрака? – спросила я, оглядываясь по сторонам.

На столе стоял поднос, на котором лежали засохшая половинка бутерброда с ветчиной и веточки от винограда; не было ни яиц, ни сосисок, ни даже тостов.

Поппи покачала головой, ее кудряшки запрыгали из стороны в сторону.

– Я хочу есть.

Я нахмурилась.

Мамочка впервые пропустила завтрак с тех пор, как открылась гостиница.

– Как ты спала? – спросила я, уже зная ответ.

Под глазами у Поппи залегли круги.

– Был шум.

– Какой шум? – Я достала из духовки сковородку и открыла холодильник. – Бекона нет, яиц нет… – Я нахмурилась. Выходит, за продуктами мамочка тоже не ходила. – Как насчет рогалика?

Поппи кивнула.

– С маслом или с сыром?

Она пожала плечами.

– У нас есть творожный сыр с клубникой, – сказала я, доставая банку с нижней полки. – Держу пари, тебе понравится.

Оставив Поппи в кухне, я отправилась инспектировать кладовку. Полки были почти пусты, остались только овсяные хлопья, рис быстрого приготовления, пара бутылок с соусами, несколько банок с овощами и – ура! – пачка рогаликов.

Я вернулась в кухню, неся в руке пакет, однако радость моя быстро прошла. Список покупок по-прежнему висел, прикрепленный магнитом к холодильнику. После школы придется отправиться в магазин, а я не знала точно, сколько денег осталось на нашем банковском счету.

Поппи скорчилась на табурете, подтянув колени к груди.

Банка с творожным сыром открылась со щелчком, и, намазав первый рогалик, я протянула его Поппи. Она напевала себе под нос – ту же мелодию, которую играла музыкальная шкатулка.

Поппи оглядела рогалик, запихнула в рот и моментально вся перепачкалась розовым творожным сыром. Я засунула свой рогалик в тостер.

– Сегодня здесь только ты и твой папа? Он не захочет позавтракать? – поинтересовалась я.

Поппи покачала головой.

– Он ушел.

Я намазала рогалик сыром и откусила кусочек, глядя, как Поппи стремительно расправляется со своей порцией.

– Ты ужинала вчера вечером?

– Вроде да.

– Так что там был за шум?

– А? – переспросила Поппи с набитым ртом.

– Ты сказала, что не могла заснуть из-за шума. Я ничего не слышала.

– Внизу, – ответила она.

Я доела рогалик, выдвинула скрипучий ящик рядом с мойкой, достала кухонное полотенце и, намочив его под краном, вытерла грязное лицо Поппи. Она сидела спокойно и не мешала мне, как делала десятки раз до этого.

– Внизу? У тебя под кроватью?

Поппи поморщилась и поерзала.

– Вот что я тебе скажу. Сегодня вечером я тщательно проверю твою кровать.

Поппи снова кивнула и уткнулась лбом мне в грудь. Я обняла ее, потом пошла в коридор и достала из ящика комода книжки-раскраски и цветные карандаши.

– Смотри, Поппи, – возвестила я, возвращаясь в кухню с книжками и карандашами.

– Она только что ушла, – сказала стоявшая возле раковины Алтея. – Эта девочка та еще проныра.

Я сунула руки в лямки рюкзака.

– Доброе утро.

– Утро доброе, деточка. Эллиотт подвезет тебя сегодня?

– Да, – ответила я, завязывая волосы в хвост на затылке. – Думаю, подвезет. Хотя загадывать не стоит.

На улице раздался звук работающего двигателя, хлопнула дверь машины. Я выглянула в окно и улыбнулась при виде бегущего через двор Эллиотта. Он остановился на крыльце, занес было руку, чтобы постучать, но потом передумал.

– Передайте мамочке «до свидания», – попросила я и помахала Алтее рукой.

Сегодня она выглядела уставшей и на удивление угрюмой.

– Передам, детка. Удачного тебе дня в школе.

Увидев меня, Эллиотт не улыбнулся, только молча указал на полицейский автомобиль, припаркованный на улице.

– Кто это? – спросила я, подходя к краю крыльца.

– Возле дома тети Ли стоит еще один.

– Они… следят за нами? Почему?

– Дядя Джон говорит, мы, очевидно, стали подозреваемыми.

Я напоследок бросила взгляд на дом, потом следом за Эллиоттом пошла к его машине. Печка работала на полную мощность, и все же я вся дрожала.

– Они видели, как ты утром уходил из гостиницы?

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я сделал так, что меня не видели.

– Не понимаю, – пробормотала я. Эллиотт покатил по Джунипер-стрит. – Почему они следят за нами, вместо того чтобы искать похитителя Пресли?

– Думаю, они считают похитителями нас. Вчера вечером миссис Брубейкер звонила моей тете и умоляла все рассказать. Спрашивала, не знаю ли я, где сейчас Пресли.

– Но ведь ты ничего не знаешь.

Эллиотт покачал головой. Сегодня он собрал свои длинные волосы в узел на затылке и теперь выглядел очень необычно. На подбородке у него пробивалась щетина, под глазами залегли круги.

Я уставилась в окно, на туман, клубящийся над полями, предназначенными под пшеницу и сою, а сама все гадала, где сейчас Пресли, сбежала она из дома или ее похитили. По слухам, никаких следов борьбы не нашли, но это не помешало полиции подозревать нас с Эллиоттом.

– Что если они обвинят тебя? – спросила я. – Вдруг тебе предъявят обвинение?

– Не может такого быть. Я этого не делал.

– Невиновных людей сплошь и рядом обвиняют в том, чего они не совершали.