Онлайн книга «Мой дед Лев Троцкий и его семья»
|
А как я мылся! Как я мылся! Разоблачение О.Э. по этому вопросу с формальной стороны совершенно справедливо. Денег у меня осталось 380 р., так что пока все благополучно. От писания этим проклятым карандашом болят пальцы, а то бы я еще страниц 10 исписал. …Уже 9 часов вечера, по-московски – это пять часов. Что ты сейчас делаешь? Вернулась со службы? Ругаешься с братом, если он в Москве? Обедаешь? Может быть, думаешь обо мне? Сейчас по радио передают доклад Шмидта – слушаю с интересом… 3/IX 35 г. Вчера получил наконец твою телеграмму и тут же отправил ответ, а на местной почте получил бандероли с книгами. Из твоей телеграммы совершенно не видно, когда, хотя бы ориентировочно, ты хочешь приехать, видно только, что проявляешь какую-то деятельность в этом направлении, но когда ты приедешь, неизвестно. Эта неопределенность очень гнетет меня. Идет ли речь о днях, неделях, месяцах – ничего неизвестно. Может быть, ты и сама еще не знаешь, но тогда, очевидно, есть этому причины, может быть, задерживает паспортизация, которая еще точно неизвестно, когда именно начинается. Тогда надо было телеграфировать, что ты задерживаешься из-за этого. Мне нужна какая-то почва, а то очень уж мучительно надеяться, что вдруг ты на днях можешь выехать, а может быть – это будет только через два месяца. Ты, очевидно, не представляешь себе этого состояния. Может быть, ты еще сама не решилась, как поступить, так и об этом надо было сообщить, и то как-то легче. Я не тороплю тебя, еще раз напоминаю об этом, я просто хочу быть в курсе вещей. Если ты ждешь паспортизации, то жди, конечно, это очень существенный вопрос, всесторонне существенный, но сообщи об этом мне, чтобы я знал, что мне нужно ждать еще, предположим, три или два месяца. Я упрекаю тебя в том, что ты держишь меня в полном неведении о своих планах, хотя я и в письмах и в телеграммах просил информировать меня. На этом моя ламентация оканчивается. N.B. Среди моих бумаг была справка из МАИ, специально для ДУКа, о том, что я работаю доцентом, если она у тебя, то возьми ее с собой, когда поедешь туда, т. к. там могут заплатить по ассистентской. Дал я там, по-моему, 19 часов, что должно составить около 150 р., но точно не помню. Я тебя очень люблю. Очень-очень. «Целую». Твой Водочирикающий 3/IX 35 г. Теперь ты видишь, как вредно подолгу не писать мне. Во-первых, я забрасываю тебя длинными письмами, во-вторых, ты, наверное, ощущаешь капельку желчи в моем послании. Сейчас пойду в город на почту. Как нелепо проходят сейчас дни. Тебе обязательно надо прочесть Л. Андреева. Из драматических произведений «Дни нашей жизни», «Gaudeamus», «Екатерину Ивановну» и «Анфису» – эти вещи я недавно перечитывал – две последние очень сильны, но мне хочется, чтобы ты их прочла. Остальное можно прочесть все, кроме «Сашки Жигулева». Читал я Дос Пасоса «Манхеттен» – понравилось, и «Три солдата» – значительно слабей. Пиши письма заказные или авиапочтой. А то, может быть, они пропадают. Писем нет! восемь суток!! Я страшно зол. Красноярск, почта Может быть, ты действительно жалеешь 20 к., и письма пропадают? Я буду посылать тебе письма с оплаченным авиаответом? Хорошо? Не сердись на меня, у меня так гнусно на душе. 4/IX 35 г. Почта Получил сейчас твое письмо, отправленное из Москвы 24. Устроил на почте скандал – спешное письмо получено на 11-е сутки. Директора Красмашстроя еще нет. Ох-ох-ох! Письмо твое принесло мне много радости. Настроение мое все же упадническое – хотя гораздо лучше вчерашнего. Кланяйся твоей маме и Гале. Крепко целую. Сергей P.S. Письмо посылаю заказным – может быть, оно дойдет скорей, – сообщи. Сергейзадерживай своего приезда. У меня очень тяжелое моральное состояние последнее время. Вторую ночь провожу в комнате, т. к. в прихожей стало очень холодно. Обстановка здесь неважная. Мой алкоголик, как я уже писал тебе, [устраивает] сцены своей жене – это почти каждый вечер. Довольно противное занятие – быть свидетелем этой кутерьмы. Вмешиваться глупо. Она значительно старше его, ей около сорока лет – ему тридцать пять. Она довольно милая простая женщина и держится за него – это, очевидно, ее последний роман. Он, конечно, развитей ее (хотя болван, по-моему, изрядный) и старается ее всячески третировать. Возможно, что я обострил их взаимоотношения, т. к. он как бы стыдится ее и может быть при мне особенно груб с ней. Скорей бы выбраться отсюда. Он обращается ко мне, когда ему нужны подтверждения ее невежества. Он спрашивает меня – Правильную аналогику я делаю как эстетик? А она говорит – Ему в мозги психоз ударяет. Вот каковы здесь дела. Ну, иду на почту, может быть, там есть новости, оттуда припишу. Почта. Получил сейчас письмо от 28-го. Заказного, отправленного накануне, еще нет. Письму твоему крайне рад. Игривость твоего пера в нескольких местах письма мне особенно дорога, а то твои письма уж слишком дышат обстоятельностью… 5/IX Красноярск …Из вещей – которые мне дороги – могу только назвать синюю вазу для цветов, красный кувшинчик, статуэтку химеры с собора Notre Dame de Paris, кувшин-баккара и ковровую скатерть на стол. Почти все вещи бьющиеся, так что в конце концов – чорт с ними! Все они из маминой комнаты, и мне было бы жалко совсем их потерять. (Все встают и отдают дань его сыновьим чувствам.) Постарайся, если это возможно, их сохранить [187]. У Б.М., как я уже говорил тебе на свидании, остался пакет с моими книгами, там, кажется, есть очень нужные. Если он будет претендовать на имеющиеся у меня его книги, – надо ему вернуть согласно его указаний. Если ты действительно составишь список моих книг (эту угрозу я прочел в одном из твоих писем), то пришли его мне. |