Книга Трупный цветок, страница 9 – Анне Метте Ханкок

– Кхм… – произнесла Элоиза и смущённо улыбнулась. Ей стало как-то неловко за этого человека. Она собрала воротник халата рукой, чтобы он закрыл шею до самого подбородка, и сказала:

– Не могли бы вы оставить их здесь?

Мужчина молча кивнул.

Он аккуратно отставил кроссовки в сторону, взял свои собственные ботинки в руку и в одних носках стал спускаться вниз по лестнице.

Элоиза оставалась в дверях, пока не услышала, как хлопнула входная дверь на первом этаже. Она с улыбкой покачала головой и хотела уже было зайти в квартиру, когда её взгляд упал на кучу рекламных объявлений, брошенных на пороге.

Цветные бумаги разлетелись по полу, словно конфетти из новогодней хлопушки, и там, под полосатым каталогом косметического магазина «Матас», виднелся уголок светло-голубого конверта.

Элоиза знала, от кого он пришёл, ещё до того, как взяла конверт в руки.

– Когда они пришли? – Карен Огорд кивнула на два письма, лежавшие перед ней на столе. Дверь в переговорную, где они сидели, была закрыта. Элоиза попросила о срочной встрече её, своего редактора, и Могенса Бётгера. Пока что пришла только Огорд.

– Первое я получила вчера в редакции. Оно лежало в моём почтовом ящике. Сколько оно там провалялось, не знаю. Пару дней, а может быть, неделю? На первом письме почтовый штемпель полуторанедельной давности из Канн, а на втором – из Лиона пятью днями позже, – сказала Элоиза. – Оно могло прийти в прошлую субботу. Я просто не обращала внимания до сегодняшнего дня. Оно лежало в куче рекламы у меня на пороге.

Раздался громкий удар в дверь, и в комнату вошёл Могенс Бётгер. На картонной подставке он принёс три бумажных кофейных стаканчика из кофейни напротив.

– Доброе утро, – кисло и безынициативно сказал он.

Элоиза и Огорд посмотрели на него и переглянулись. Белая рубашка была не выглажена и не заправлена в брюки, а волосы слева на затылке странно вздыбились. Обычно он выглядел до такой степени ухоженно, что это было, можно сказать, на грани здравого смысла, а сегодня он как будто решил слиться с серой массой. Довольно сложная задача для человека ростом два метра четыре сантиметра.

– Извините, опоздал, мне просто нужно было сперва отвести Фернанду в ясли, а она устроила форменную истерику, когда пришло время прощаться. Чёрт возьми, легче заставить налогового афериста взять на себя всю полноту ответственности, чем заставить годовалого ребёнка перестать плакать. И уснуть вечером, кстати, тоже. Я не могу понять, как люди, у которых есть дети, каждый день это делают?!

Он с укоризной посмотрел на них обеих и тяжело опустился на стул рядом с Огорд.

Дочь Могенса Бётгера появилась на свет после довольно легкомысленного летнего флирта с 41-летним тренером по фитнесу. После двух совместных ужинов она была беременна, а он на мели. Он кричал, плакал, умолял и пытался подкупить её сделать аборт, но, сколько бы он ни шумел, он ничего не мог сделать с её биологическими часами, время на которых неумолимо бежало. Поэтому теперь раз в две недели он проводил с дочкой три дня и имел, мягко говоря, натянутые отношения с её матерью.

– Не смотри на меня, – сказала Элоиза. – Мне ещё только предстоит познать радость материнства.

– Ну да, но вот именно поэтому я опоздал и вдобавок выгляжу как Могенс Глиструп. Я принёс вам кофейку, – сказал Бётгер, подавая им стаканчики. – Так, ну, что происходит? Зачем мы собрались?

– Ещё одно прислали, – сказала Элоиза.

– Ещё одно что?

– Письмо.

Тут Бётгер заметил письма на столе. Он потянулся к ним.

– Можно?

– Да. Вот оно, – сказала Элоиза, указывая на новое письмо.

Он осторожно взял письмо за края, развернул и прочёл его вслух.

Дорогая Элоиза!

У меня это 4, у тебя – 13.

Если я скажу «Amorphophallus Titanum», ты ответишь «Lupinus».

Моё второе имя начинается с «Э», а твоё?

Я так много о тебе знаю.

Ты знаешь обо мне чуть меньше.

Но мы связаны через него, теперь я это понимаю.

Ты видишь это?

Теперь ты видишь это?

Если уж я лишена возможности лично видеть тебя, Элоиза, то, по крайней мере, подари мне сладость твоего образа в твоих высказываниях.

– Чёрт подери, – сказал Бётгер, переводя взгляд на своих собеседниц. От удивления он так поднял брови, что они чуть не исчезли со лба. – Ты абсолютно уверена, что не знакома с ней?

– На сто процентов, – кивнула Элоиза. – Я понятия не имею, почему она выбрала меня и почему это мы с ней «связаны». Бессмыслица какая-то. Но она хорошо меня знает или, по крайней мере, знает обо мне очень личные факты. – Элоиза показала на письмо, которое нашла на пороге. – Тринадцать – моё счастливое число, поэтому, видимо, у неё это четыре, а lupinus – латинское название люпина, это мой любимый цветок. Откуда, чёрт возьми, она это знает?

– Может, она украла твой дневник? В следующем письме она напишет, что синий – твой любимый цвет, а твоё любимое блюдо – спагетти «Болоньезе», – но Бётгер был единственным, кто улыбнулся своей же шутке.

– Как твоё второе имя? – спросила Огорд.

– Элеанор, – ответила Элоиза. – А полное имя Анны – Анна Элизабет Киль.

– Элеанор… – Бётгер как будто пробовал слово на вкус.

Элоиза предостерегающе подняла руку.

– Могенс, я тебя предупреждаю!

– А что за амор-что-то-там… – продолжила Огорд. – Его она указала как свой любимый цветок. Какой-нибудь цветок любви?

– Ты про очень забавную вещь спросила, – сказала Элоиза, открывая записную книжку. – Таким было и моё первое предположение, но нет. Amorphophallus Titanum, более известный как «трупный цветок», меньше всего на свете похож на цветок любви.

Огорд и Бётгер оба уставились на неё.

– «Трупный цветок»? – повторил Бётгер.

– Да, это огромное растение, которое растёт только на Суматре в западной части Индонезии и в нескольких ботанических садах. Один экземпляр находится в Копенгагене. Удивительная особенность растения в том, что оно пахнет как разлагающийся труп.

Элоиза нашла свои выписки из ботанического онлайн-словаря и прочитала вслух:

«Фиолетово-красные листья и поверхность цветка также создают иллюзию того, что это кусок мёртвой, гнилой плоти, и помогают растению привлекать мух, которые попадают в цветок и опыляют его. Латинское название растения переводится буквально как «бесформенный гигантский фаллос»… – Бётгер поднял бровь. – …И его также часто называют «фаллический цветок», что следует отнести к очевидной фаллической форме растения, однако из-за его отвратительного запаха в народе его также называют a corpse flower, по-датски – «трупный цветок».