Книга Любовь, жизнь и далее по списку, страница 18 – Кейси Уэст

Меня подмывало рассказать, как страшно это было, но я вовремя прикусила язык. Мама начала насыпать рис, но, заметив мое выражение, так и застыла с ложкой в каше.

Нужно звучать увереннее.

– Было весело. Купер профессионал, с ним нечего бояться.

Купер захохотал, забирая полную тарелку у мамы из рук и располагая ее перед собой.

– Ага. Вы бы ее видели!

Я крепко схватила его за колено и вонзила ногти как можно глубже.

Он глянул на меня, а потом на маму.

– Она держалась просто отлично, – сказал он, даже не запнувшись. – Да и катались мы медленно.

В дедушкином вздохе читалось недоверие.

Наконец мама оправилась от оцепенения.

– Это просто замечательно, милая. Это точно можно назвать новым опытом. Но давай договоримся, что в следующий раз ты сначала обсудишь со мной свои рискованные затеи.

– Да. Извини.

– В некотором смысле я огорошил ее этой поездкой. Эбби даже не знала, что нас ждет. Простите, миссис Тернер.

Мама улыбнулась Куперу.

– Все хорошо. Я знаю, что ты всегда осторожен.

Догадывалась бы мама, насколько он осторожен, она бы запретила нам общаться.

Мама протягивала дедушке его порцию, когда он вспомнил:

– Сьюзан, кажется ты обещала Эбби прогуляться по парку после ужина? – У моей причесанной истории о дюнах не было и шанса вытолкнуть маму из зоны комфорта, поэтому дедушка взял ситуацию в свои руки. Я одарила его недовольным взглядом, но он только повернулся к маме с улыбкой. И дедушка был прав. Она пообещала.

– Можем пойти все вместе, – предложил дедушка.

Мама поджала губы. Она как раз наполнила последнюю тарелку и возвращалась на место.

– Да, обещала. Звучит прекрасно. 

* * *

Я так и не поняла, что именно в Купере умиротворяюще действовало на маму. Возможно, его жизнерадостность, или, может быть, ей передалась капелька его бесстрашия. Но что бы то ни было, мы справлялись почти с таким же успехом, как и когда папа был рядом.

Мы с дедушкой шли сзади и держались за руки. На прогулках с мамой я всегда бралась вести разговор. Сейчас с этой задачей отлично справлялся Купер. Я бы даже сказала, что с ним она чаще отрывала взгляд от земли, больше смеялась и чувствовала себя более раскованно. Я не разобрала, о чем они говорили, но сделала себе мысленную заметку обязательно расспросить Купера и взять что-нибудь на вооружение.

– А теперь расскажи мне честно, как прошла поездка? – попросил дедушка.

– Ужасно, – сказала я. – Слишком быстро.

– Так и думал. – Он погладил меня по руке. – Почувствовала небывалую глубину?

– На самом деле, да, у меня появилась идея для новой работы.

– Значит ли это, что и на следующей неделе ты едешь с Купером в дюны?

– На твоей жизни это точно не повторится.

– Чем ты ему ответишь?

– Имеешь в виду страх?

– Да.

– Еще не придумала.

В парке мама присела на скамейку. Я присмотрела себе качели поблизости, а Купер присоединился ко мне. Дедушка решил помочь мне раскачиваться и встал сзади.

– А ты на удивление сильный, для своего-то возраста, – заметила я.

– Я сильный для любого возраста.

Я махнула ногами, чтобы взлететь еще выше.

– И какую классику вы в конце концов выбрали? – спросил дедушка.

– «Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время»! ^[13] – прокричала я с самого верха.

– «Повесть о двух городах», – сказал дедушка. – Отличный выбор. О двух противоположных реальностях, которые уживаются в непосредственной близости друг с другом. А ты? – Теперь дедушка обращался к Куперу, пока тот крутился в качели и опутывал себя цепями.

– «Преступление и наказание».

– Вот как. О мужчине, которому убийство сошло с рук… или не совсем? Порой не сыскать наказания более жестокого, чем наш внутренний судья.

– Дедушка, не рассказывай нам, что произойдет!

Он посмеялся.

– Я и не рассказывал.

Мои качели остановились, и взгляд упал на маму. Она внимательно осматривалась.

– Что будете делать дальше? – спросила она, встретившись со мной взглядами.

Купер приподнял ноги и начал лихо раскручиваться.

– Головокружительно, – сказал он, опуская ноги на землю.

– Что у нас дальше по списку, а, Купер? – перенаправила я мамин вопрос.

Он завыл.

– Завтра у нас прослушивание в мюзикл.

Дедушкина бровь взмыла от удивления.

– Правда? – спросил он так, словно в жизни не слышал идеи хуже.

Я пробурчала в ответ:

– Это наш новый опыт!

Телефон Купера загудел у него в кармане. Один взгляд на экран – и его улыбка уже растеклась по всему лицу.

Когда он оторвался от переписки, я вопросительно кивнула в любопытстве, чье письмо его так порадовало.

Он только тряхнул головой и снова увлекся качелями.

По дороге домой мама держала дедушку за руку, а я облокотилась на Купера и прошептала ему:

– Кто тебе писал?

– Помнишь девушку, с которой я пару недель назад встретился на пляже, на фильме?

– Меня?

Уголки его губ приподнялись.

– Нет. Ее звали Рис.

– А, точно. Рис. Да, я ее помню. – Однако я надеялась, что он ее уже забыл. Что он забыл ее почти сразу. Зря, похоже, надеялась.

– Вот, это была она. Мы уже переписывались пару раз.

– Ну, здорово.

– Думаю, тебе бы она понравилась.

Уверена, не понравилась бы.

– Угу. Зови ее как-нибудь с собой на прогулку, посмотрим.

– Позову.

Он провел нас до крыльца и сразу направился к машине.

– Твоя книга осталась в доме, – напомнила я.

– Заберу ее завтра.

Я наблюдала за тем, как он удаляется, и старалась не замечать зияющей дыры в своей груди.

Тем вечером я раскопала картину, которую рисовала уже больше года назад: Купер на своем четырехколесном парит над дюной. Выполнен рисунок хорошо, реалистично, но больше о нем ничего не скажешь. Я рассматривала работу и снова переживала тот пронизывающий страх. А потом пришло время исправить написанное, вдохнуть чувства в застывший портрет. Большее теней, больше песка в воздухе, больше выразительности. В этот раз, прорабатывая лицо, я не старалась воссоздать оригинал. Я просто старалась изобразить жизнь.