Книга Под маятником солнца, страница 75 – Джаннет Инг

– Простите, – сказал мистер Бенджамин, заметив нас, – но Саламандра ужасно обращается с растениями. Вы же знаете, она ненавидит деревья. И фрукты. Очень длинная история, не стоит даже рассказывать. Вот я и позвал старого приятеля.

– Старого приятеля? – переспросил брат Кэтрин Хелстон.

– Нового приятеля, – мистер Бенджамин вздрогнул и с тревогой посмотрел на то, что новоприбывший делал с его драгоценными цветами. – Не хотел ждать, пока начнутся ярмарки, тогда было бы слишком поздно. В любом случае сезонная работа. Сама себя она не сделает.

Руки незнакомца двигались странно, неестественно, обладая той неправильностью, которая свойственна лишь суетливым паукам и длинноногим поденкам. От мазка кисти цветы заметно поникли. Второй мазок был намного легче, он касался краев лепестков, добавляя им коричневую сухую кромку.

Именно тогда я поняла, в чем заключается странность рук незнакомца: на каждом из его пальцев был дополнительный сустав.

Заметив, что одна клумба готова, мистер Бенджамин подошел к ней со своими садовыми ножницами и начал методично обрезать только что увядшие цветы.

– Чем вы занимаетесь, мистер Бенджамин? – спросила я, поддавшись любопытству.

– Садоводством, – довольно бодро ответит тот. – Так цветы растут лучше.

– А ваш компаньон?

– Время идет, цветы увядают. Сезонная работа. Я ж сказал.

– Что?

– Он заставляет времена года происходить. Уверен, в следующий раз доберется до листьев на деревьях.

– Разве это не должно просто… просто случаться? Холодает, дни становятся короче, и растения просто…

– Но не тут. Только не тут.

Мистер Бенджамин резко тряхнул головой, и его соломенная шляпа свалилась. Я подняла ее. Гном широко и благодарно улыбнулся и ответил:

– В ваших краях – может быть, но не у нас. Ничего не случается просто так. Цветы не увядают, растения не растут. Приходится заставлять это происходить.

– Здесь растения не справляются сами?

Мистер Бенджамин постучал пальцем по испачканному грязью носу и задумчиво нахмурился:

– Это как… это как погода. Нужно прикупить немного дождя, получить ветер и…

– Погода не бывает просто так?

Гном хмыкнул:

– Вы думаете, что и еда просто так случается?

– Я думала, Саламандра ее готовит.

– Да, да. Конечно. Именно так. Погоду нужно заварить, а растения вырастить.

– Но сейчас вы срезаете цветы.

– Садоводство, – весело ответил он. – Убирайте мертвые цветы, сохраняйте растение здоровым.

– Но, – произнесла я, совершенно сбитая с толку, – вы ведь могли сделать так, чтобы они не увядали? То есть если бы цветы не завяли, то остались бы, верно?

– Нет-нет-нет. Время идет, цветы увядают. – Он срезал еще один мертвый бутон. – Так все и должно быть.

Мы оставили гнома наедине с его работой.

Перед нами лежало множество бумаг на енохианском. Списки переведенных слов росли, но вместе с ними прибавлялось и количество противоречий. Я переписала символы, выгравированные на ребрах кита, но казалось, мы ничуть не приблизились к их прочтению.

– Может, там написано просто «кит». – В отчаянии я швырнула карандаш в другой конец комнаты.

– То есть он не должен забывать, кем является? – уточнил брат Кэтрин Хелстон, перестав на секунду жевать собственный карандаш.

– Ярлыки важны, – возразила я. – Имена обладают силой, разве не знаешь?

– Верно, особенно когда не уверен, кто тебя поглотил. Мне было бы очень приятно прочесть на костях имя моего пожирателя. – Он прижал к глазам костяшки пальцев. – Не могла бы ты передать…

Предвосхищая его просьбу, я дала ему список повторяющихся слов и символов.

– Спасибо.

Маятниковое солнце уходило вдаль, и решетка окон обрамляла пурпурное, затянутое облаками небо. Комнату заливал свет свечей, на бумагах танцевали тени.

Пока брат Кэтрин Хелстон трудился, я изучала его лицо и фигуру, читая в его чертах отголоски моих собственных. Хотя правильнее было бы сказать, что это я – передразнивающая его пародия-фейри. Какой бы мастер меня ни сотворил, глаза и щеки получились верно, но наши подбородки и носы отличались. И тут мне подумалось: выглядит ли настоящая Кэтрин Хелстон так же, как я? Так же ли у нее глаза брата и подбородок матери?

Насколько бледна ее копия?

В прошлом сходство между мной и братом Кэтрин Хелстон доставляло мне огромную радость. В этом была наша близость, наша общая история, написанная на самой плоти. Он часто повторял, что стоит ему посмотреть в зеркало, как там он встречается с моими глазами. Теперь я гадала: чьи глаза он видит – ее или мои, и внутри начинала извиваться ревность.

Я коснулась его щеки, и он отвлекся от бумаг. Горделиво улыбнулся, а мне захотелось посмеяться над его тщеславием.

Несмотря на священные книги перед нами, брат Кэтрин Хелстон стоял между мной и любым религиозным побуждением. Даже протягивая ко мне руку с обещанием заступничества и благодати, он затмевал собой надежды обрести покой в раю.

Я сотворила из него идола, и хотя оправдывалась тем, что это всего лишь детский восторг перед героем, который я когда-то к нему испытывала, все было гораздо глубже. Когда в молитве его рука обхватывала мою, когда я преклоняла перед ним колени, то думала не о Боге Саваофе и не об Иисусе Искупителе, а лишь о нем, вечно и неизменно.

Наблюдая, как брат Кэтрин Хелстон работает над переводом, я снова подумала о Шампольоне и имени Клеопатры в картуше. По наитию откопала первую из найденных мною страниц с начальной фразой из Иоанна и обвела каждый пример того единственного слова, которым обозначался Бог. Затем сделала то же в отрывках на латыни и английском.

– Это не из какой-нибудь известной нам книги Библии, – сказала я.

– О чем ты? – нахмурился он.

– Мы предположили, что эти страницы взяты из известной книги, – пояснила я. – Вот из-за этой строчки.

Показав предложения, я уловила, как он едва слышно пробормотал: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».

– Но то, что идет дальше, не из Иоанна, – я прижала к губам дрожащую ладонь, – а мы думали, что оттуда, поэтому и потратили столько усилий. Та страница была совсем другой, а мы… смотрели на нее слишком пристально, чтобы это заметить.

– Но я считал, что тут подразумевается перевод Библии.

– Наверное, когда-то и была такая цель, но это… это некий апокриф. Рош, возможно, работал над переводом библейских текстов на енохианский, но эта книга не из их числа. Она совершенно новая.

– Ты имеешь в виду, он переводил с енохианского.