Книга Под маятником солнца, страница 77 – Джаннет Инг

– Наверное, я ошибаюсь, – мягко сказал он. – Я тоже могу ошибиться.

Было очень странно идти по лесу, в котором почти не слышалось звуков. Несмотря на полумрак, в воздухе чувствовалась утренняя свежесть, которая нравится певчим птицам. Но ни хор зябликов или дроздов, ни тихое жужжание и стрекот насекомых, ни шуршание в подлеске не нарушали тишину.

– Не стоит нам здесь быть, – от страха у меня по спине бежали мурашки. – Нужно возвращаться.

– Нет, мы идем за твоими воспоминаниями.

Мы добрались до небольшой полянки среди чащи. Лунный свет серебрил деревья.

– Очень тихо, – заметила я. – Это верное место?

Брат Кэтрин Хелстон снова взглянул на грубую карту, нацарапанную для нас мистером Бенджамином:

– Ничего, кроме деревьев, травы и тумана.

На краю первой поляны мы увидели тропинку, окаймленную белыми грибами, которая вела ко второй поляне. Вдалеке виделся еще один ряд грибов, что наводило на мысли о другой тропинке и другой поляне.

Вынув компас, я обнаружила, что его стрелка вращается без остановки, и со вздохом покачала головой:

– Не думаю, что он поможет.

– Я дал его тебе, чтобы ты не смогла найти Аркадию, – произнес брат Кэтрин Хелстон.

– Что?

– Я надеялся, что ты не захочешь с ним расставаться. А чтобы добраться до Аркадии, нужно заблудиться… Вот я и подумал, что он помешает тебе меня найти, – его голос звучал виновато, а взгляд не осмеливался встретиться с моим, – потому что с ним ты никогда не потеряешься.

Я сжала его ладонь, стараясь унять боль от признания.

– А я решила, что это зарок. Ты же ни слова не сказал, понимаешь?

– Слишком сильно тебя желал. И ты это знаешь.

– Я думала, компас должен был привести меня к тебе.

– Прости.

Тогда-то все и началось.

Прибыли торговцы – крылатые, рогатые и усатые. У каждого на плечах был цветастый сверток. И едва эти поклажи развернулись, как земля превратилась в лоскутное одеяло, уставленное множеством безделушек и занятных товаров. Я увидела драгоценные камни, похожие на переливчатые глаза зверей, крошечные за́мки, подвешенные на веревочках, и сырые от морской воды бутылки со свернутыми свитками внутри.

– Дорогу! – раздался крик. – Разойдись!

Навстречу мчалась повозка, мы отступили в сторону, и она со скрежетом пронеслась в опасной близости от нас. Повозка остановилась, и торговец – горбун с бакенбардами, которые казались самым настоящим ореолом, – принялся превращать ее в лоток. На каркасе его передвижного прилавка висели связки пуговиц, наперстков и ключей.

Одна за другой появлялись все новые и новые тележки, и каждая раскладывалась в лоток. Над прилавками тянулись навесы. Они боролись за место рядом с теми, кто продавал свои товары с земли. Кое-кто бормотал оскорбления, но немногие подвигались, чтобы освободить место для вновь прибывших.

– Утраченные грезы, старые грезы, грезы наяву.

– Сладко языку, приятно глазу. Подходи-покупай, подходи-покупай.

– Дождь по капле, град по льдинке. Дождь по капле, град по льдинке. Йоркширский туман и лондонский смог. Воздух фейри, только что добытый.

Мои ладони крепче сжали холодную руку брата Кэтрин Хелстон. Только она и удерживала меня на месте. Я подышала на нее.

Вокруг нас раскинулась рыночная площадь, окруженная расходящимися во все стороны улицами. На поляне сделалось невыносимо тесно. Лавочки тянулись от края до края и поднимались все выше. Из невероятно маленьких коробок извлекались поблекшие фасады. Руки гоблинов закатывали травяной ковер у наших ног, открывали люки и вытаскивали из земли очередные шаткие конструкции.

– Соль смертных! Соль смертных!

– Хорошенький пенни за хорошенькую безделушку! Хорошенький пенни, хорошенькая безделушка! Неказистый пенни, неказистая безделушка!

– Настоящие русалочьи слезы! Фальшивые куриные зубы!

Торговцы уговаривали нас купить свой товар, горланя бессмысленные перечни. Из-за толчеи сложенные крылья прижимались к телам, а хвосты держались в узде. Это и походило, и не походило на хаос портовой толпы.

– Это он, Базар гоблинов? – прошептала я.

Взглянув вверх, я не увидела солнца и, только обернувшись, заметила вдали его бледный диск, окутанный облаками, словно луна смертных в сумерках. Путешествия в Аркадии действительно довольно странные, если нам удалось преодолеть такое расстояние.

– Подходи-покупай! Подходи-покупай!

– Двери в никуда! Двери в мечты! Двери в мысли!

Брат Кэтрин Хелстон обнял меня и притянул к себе.

Страх, поселившийся в глубине моего горла, отступил. Я сглотнула и, несмотря на всю горечь, ощутила еще и удивление. Грандиозные колонны и ветхие витрины из дымчатого стекла выглядели интригующе.

Я чувствовала себя совсем крошечной, ничтожной среди стихийно возникших зданий. И тогда-то поняла, что все здесь чересчур большое. Дверные проемы – слишком высоки, окна – слишком широки. Столы с их содержимым располагаются чуть выше, чем стоило бы для удобства покупателей.

По рынку бродили фейри, очертаниями смутно напоминавшие людей, и фейри помельче, но раскинувшиеся строения по размерам никому из них не подходили. Когда русалка привстала на перепончатые пальцы ног, чтобы дотянуться до дверной ручки, меня начали донимать вопросы: для кого или для чего изначально предназначались такие здания и улицы? И что стало с этими существами?..

Среди толчеи из чешуйчатых, мохнатых, диковинных тел мелькнула оранжево-золотистая вспышка, похожая на закатную полосу.

– Это же… – пробормотала я брату Кэтрин Хелстон.

– Что? – рассеянно отозвался он. Его внимание привлекли какие-то яркие безделушки, и мы задержались. Как бы мне ни хотелось коснуться драгоценностей, я сопротивлялась.

– Показалось, что я увидела знакомого.

С перекладин лавочки гроздями свисали жемчужины цвета бури. На подносах были разложены кольца, в каждое из которых был вправлен поблескивающий кошачий глаз. Некоторые были вырезаны в форме миниатюрных замков, на вершине которых суетились крохотные люди. Я гадала, что приводит их в движение – магия или маленький заводной механизм? А может быть, ни то ни другое?

– Как же нам найти что-нибудь во всем этом? – спросил брат Кэтрин Хелстон. – Мне и половина не известна.

– Можно спросить, – ответила я, – было бы у кого…

Рынок был полон народа, хотя никто не выглядел особенно расположенным к расспросам. Кругом суетились, торговались, кричали и сплетничали друг с другом. Разевались рыбьи рты, щебетали клювы, а на мордах неестественно поджимались губы.

– Разве эта брошь не похожа на ту, что ты раньше носила? – спросил брат Кэтрин Хелстон.