Онлайн книга «В дебрях Атласа»
Вахмистр поставил чемодан перед собой, отпер и, вынув большой кошель, перекинул его с руки на руку. — Ну, считай, старый бродяга! — крикнул он, бросая кошель бедуину. — Только предупреждаю: скажи ты мне, что недостает хоть одного цехина, я велю обрезать тебе уши и отведу в блед, как разбойника. Золотые монеты трижды прошли между цепкими пальцами хищного сына пустыни. — Кончил? — спросил вахмистр. — Кончил, франджи. — Значит, пленники мои? — Пошли за ними, когда захочешь. — Пусть остаются в твоем лагере до утра; после ужина я повидаю их, а девушку вели отвести в отдельную палатку. — Будет сделано, франджи. — Но предупреждаю: мои спаги ночью будут следить за твоим лагерем. Кто знает, что может случиться. Теперь давайте ужинать. Бассо, баранина поспела? — Ждем только вас, вахмистр. — Бутылки достал? — Все, какие нашел. Спаги устроили из одной палатки стол и покрыли его пальмовыми листьями. Вахмистр, всегда отличавшийся прекрасным аппетитом, первый принялся за ужин. Спаги последовали его примеру, и скоро от барана остались только косточки. За бараниной последовали консервы и очень соленый сыр, а также фрукты в изобилии. — Теперь атакуем алжирскую каабу, — сказал вахмистр, указывая на собрание бутылок. — Разрешаю себе роскошь предложить вам бордо и бургундского. Идите в атаку без штыков и ружей. Спаги не заставили повторять себе приглашение и, саблями отбивая головки бутылок, пили прямо из горлышка. Бордо, как всякое вино, ввозимое в глубь Алжира, могло поспорить с любым уксусом; но спаги не обращали внимания на подобные пустяки. Вахмистр не отставал от других и только приказал отнести в свое помещение бутылку лучшего бордо, чтобы завершить ею вечер, как в дверях показался аль-Мадар, говоря: — Девушка в палатке. Вахмистр встал, сначала побледнев как мертвец, а затем покраснев, как петушиный гребень — Одна? — спросил он. — Одна. —Друзья, доканчивайте бутылки, а потом окружите лагерь бедуинов. Обтерев ладонями пыль с лица, закрутив усы и сдвинув картуз набекрень, он пыхтя направился за бедуином. — Прежде проводи меня к мужчинам, — приказал вахмистр. — Что они делают? — Бесятся, как дикие звери. — Отчего? Ты с ними нехорошо обращался? — Нет, даже приказал отнести им ужин, а они запустили им в лицо посланного. Они с ума сошли с тех пор, как я силой увел от них девушку. — Понимаю, — сказал вахмистр. — В таком случае мне лучше повидаться с ними завтра утром, когда их связанными посадят в дилижанс. Отведи меня к девушке. Они пошли по лагерю, мимо многочисленных палаток, мимо верблюдов, махари, лошадей и тюков с товарами. — Девушка связана? — спросил вахмистр. — Еще бы! Такую гиену я ни за что не взял бы в жены. — А я — напротив. — Дело вкуса. Они подошли к большой палатке, где слабо теплился масляный ночник. Вход сторожили два бедуина. — Входи, франджи, — сказал с несколько ироничной усмешкой бедуин, — и попробуй обуздать эту молодую гиену. Вахмистр отпустил сторожевых бедуинов и вошел в палатку один. Афза стояла привязанная к центральному колу. Увидев входящего, она вздрогнула, и в глазах ее сверкнули ярость и угроза. — Ты не ждала меня, Афза? — заговорил вахмистр. — Как видишь, и мертвые иногда возвращаются. Твои руки слишком слабы, чтобы убить человека наповал; но я на тебя не сержусь, я сам держал себя как скотина. Афза смотрела на вахмистра с некоторым удивлением. Он сел на стоявший тут тюк товаров и сказал: — Поговорим, моя малютка. Прежде всего скажу тебе, что прихожу к тебе не как враг, но как друг… — Да? — просто спросила Афза. — Что же тебе нужно? — Несмотря на твой поступок, я не сержусь на тебя и хочу, чтоб ты стала моей женой. — А если я тебя не люблю? — А! Ты все еще продолжаешь любить того, другого? И за что ты любишь его? — Он спас мне жизнь. — Эка невидаль! Я бы спас тебя не один, а сто раз… — До сих пор ты еще ничем не доказал своей любви ко мне. — Клянусь брюхом тюленя! Что же, прикажешь мне сейчас отправиться на поиски какого-нибудь льва в Атласских горах, чтобы убить его у твоих ног? Странные вы люди, мавры. — Дай мне в таком случае другое доказательство. — Какое? Скажи… — Отпусти пленников. Вахмистр даже подскочил. — Ты с ума сошла. Разбойники уже принадлежат военному трибуналу. Через две недели никто не вспомнит о них. Афза страшно побледнела, из груди ее вырвалось глухое рыдание, которое она не смогла сдержать — Они виноваты в неповиновении начальству и бегстве; военный трибунал не нежничает с легионерами, да еще такими отпетыми. — Отпусти их — А потом? Потерять свой чин и тоже попасть под трибунал? — Взвали вину на бедуинов. — Об этом нечего и говорить, моя красавица. — Ну, так и тебе не видать меня… — Потише, потише Помни, что и у тебя есть счеты с французским судом. — Какие? — А твое покушение на мою жизнь За это каторга или расстрел. — Ну что же, расстреляй! Женой твоей я никогда не сделаюсь! — Я сумею заставить тебя… Что ты в конце концов? Простая мавританка, и слишком большая честь, что я снисхожу до тебя. — Как же ты заставишь меня? — Прибегну в крайнем случае к силе. — Так послушай, что я скажу тебе, — отчеканила Афза, — я графа! Молния, внезапно ударившая в палатку, не ошеломила бы так вахмистра, как это признание. Он вскочил, весь побагровев, с глазами, выкатившимися из орбит, — Ты замужем! — закричал он. — Ах, негодяй! И сколько месяцев вы издевались надо мной! — Ну что же? Женишься ты на мне? — повторила Афза. Ответом послужил поток ругательств. — Всем вам конец! — заревел вахмистр. — Мужа твоего расстреляют; тебя на каторжные работы за покушение на жизнь офицера. Клянусь брюхом кита! Не ожидал я подобного сюрприза! Мошенники! Так обмануть меня! Я ненавижу тебя. Завтра отправлю тебя в блед с твоим мужем. Увидим, как трибунал отомстит за меня. До завтра, атласская гиена. |