Онлайн книга «Следы на песке»
|
– Гарпун для песка. Он хочет наловить камбалы. – А где она? – Прячется в песке. – А как он видит рыб через песок? – Они чуть шевелятся, и глаза у них как две черных точки. Присмотрись и тоже увидишь. Он напряг зрение, но не разглядел черных точек. Лодку качнуло, послышался плеск гарпуна, с силой рассекшего воду, и голос дяди: – Поймал! На конце лески бешено билась большая, с его руку, камбала. Часа через два, поймав с десяток крупных рыбин, дядя решил передохнуть. – Проголодался? – спросил мальчика Чиччино. – Немного. – Приготовить поесть? – Да. Чиччино сложил весла, достал из сумки сковороду и газовую горелку, бутылку масла, кулек с мукой и еще один, поменьше, – с солью. Он ошарашенно смотрел на эти приготовления. Как можно есть среди ночи? Тем временем Чиччино поставил сковороду на газ, налил немного масла, обвалял в муке две рыбины и принялся жарить. – А ты? – спросил дядя. – Потом. Слишком большие попались, три в сковороду не лягут. Пока они ждали еду, дядя говорил, что при ловле гарпуном трудность заключается в преломлении. Но он понял только, что тебе кажется – рыба вон там, а на самом деле она гораздо дальше. Аромат жарившейся камбалы возбудил аппетит. Он съел свою рыбину, держа ее на клочке газеты, обжигая рот и руки. Прошло сорок шесть лет, но ему так и не довелось еще раз почувствовать тот вкус. «Миланцы убивают по субботам» – так называлась книга рассказов Щербаненко, которую он читал много лет назад. Убивали они по субботам, потому что в остальные дни были слишком заняты работой. «Сицилийцы не убивают по воскресеньям» – подходящее название для ненаписанного романа. Потому что сицилийцы по воскресеньям с утра идут всей семьей на мессу, потом навещают пожилых родителей и остаются у них на обед, после обеда смотрят по телику футбол, а вечером всей семьей идут есть мороженое. Где тут выкроишь время на смертоубийство? Комиссар решил, что можно наведаться в душ позже обычного: он был уверен, что Катарелла не потревожит его звонком. Встал, открыл балконную дверь. Ни ветерка, ни облачка. Прошел на кухню, сварил кофе, налил две чашки, одну выпил на кухне, вторую отнес в спальню. Взял сигареты, зажигалку и пепельницу, разложил на тумбочке, устроился в постели полулежа, подложив под спину пару подушек. Выпил кофе, смакуя каждый глоток, закурил и затянулся с особым наслаждением. Наслаждался, во-первых, вкусом сигареты после кофе, а во-вторых, тем, что нет рядом Ливии, потому что, когда она дома, в таких случаях неизбежно следует угроза: «Или ты немедленно тушишь сигарету, или я встаю и ухожу. Сколько можно говорить: не хочу, чтобы ты курил в спальне!» Приходится повиноваться. А сейчас хоть целую пачку выкури – и плевать на весь мир. – Может, стоит уже немного подумать о расследовании? – спросил его внутренний голос. – Слушай, оставь эту тему хоть ненадолго! – возразил он сам себе. – Для настоящего полицейского воскресенье – такой же рабочий день, как остальные! – Даже Бог отдыхал на седьмой день! Прикинувшись глухим, Монтальбано продолжал дымить. Докурив, он растянулся на кровати, прикрыв глаза в попытке вновь задремать. Ноздри защекотал легкий сладковатый аромат, вызвавший образ голой Ракеле, нежащейся в ванне… Он понял, что Аделина не сменила наволочку, на которой позавчера спала Ингрид, и тепло его тела высвободило аромат ее кожи. Комиссар продержался пару минут и поднялся с постели, чтобы избежать напрасных волнений плоти. Ледяной душ разогнал дурные мысли. – Почему же дурные? – вмешался внутренний голос. – Они приятные и даже желанные! – В вашем-то возрасте? – лукаво возразил ему Монтальбано. С одеванием возникла проблема. По воскресеньям Аделина не приходит, значит, обедать придется у Энцо. Но у Энцо обед подают не раньше половины первого. Выйдет он оттуда часа через полтора, то есть в два пополудни. Успеет ли заехать в Маринеллу, чтобы переодеться до приезда Ингрид? Эта истинная шведка наверняка явится ровно в три. Нет, лучше сразу одеться поприличнее. Но во что? На скачки-то можно явиться и в повседневном, а на ужин? Захватить с собой сумку со сменной одеждой? Нет, это глупо. Выбор комиссара пал на серый костюм, надетый всего дважды: на похороны и на свадьбу. Вырядился как на парад: рубашка, галстук, лаковые туфли. Посмотрелся в зеркало: ну и клоун! Скинул все до трусов и сел на кровать в расстроенных чувствах. Вдруг его осенило: надо позвонить Ингрид. Сказать, что ранен в голову, но, к счастью, пуля прошла по касательной… А вдруг она перепугается и рванет в Маринеллу? Ну и что. Встретить ее лежа в постели с перевязанной головой, бинтов-то дома завались… – Давай уже посерьезнее! – сказал внутренний голос. – Сплошные отмазки! Просто тебе не хочется с ними встречаться! – И что же, разве я обязан с ними встречаться? Где написано, что мне непременно следует ехать во Фьякку? – парировал Монтальбано. И все же в половине первого комиссар был у Энцо: в сером костюме и при галстуке, но с таким лицом… – Кто-то умер? – сочувственно спросил Энцо, увидев его в таком прикиде и с похоронной физиономией. Монтальбано вполголоса чертыхнулся, но отвечать не стал. Поел без аппетита. Без четверти три снова был в Маринелле. Только успел освежиться, как подъехала Ингрид. – Ты сама элегантность! – сказала она. Еще бы! Она-то в джинсах и блузке. – Ты и на ужин так пойдешь? – Ну вот еще! Переоденусь. Взяла все с собой. Почему женщинам легко снимать и надевать одежду, а для мужика это всегда геморрой? – Ты можешь ехать потише? – Да я еле ползу! За обедом он почти ничего не съел, но и это «почти ничего» подкатывало к горлу каждый раз, когда Ингрид входила в поворот как минимум на ста двадцати. – Где проводятся скачки? – Рядом с Фьяккой. Барон Пископо ди Сан-Милителло соорудил за своей виллой ипподром, небольшой, но отлично оборудованный. – А кто этот барон Пископо? – Кроткий и любезный синьор лет шестидесяти, занимается благотворительностью. – Деньги он кротостью заработал? – Деньги ему оставил отец, младший компаньон крупной немецкой сталелитейной фирмы, а он сумел пустить их в оборот. Кстати, о деньгах: наличные у тебя есть? |