Онлайн книга «Следы на песке»
|
Аркуа перепугался, что его и впрямь вызовут на дуэль. – Но я не имел в виду… – начал он. – Полноте вам, Монтальбано… – повторил Бонетти-Альдериги. Монтальбано добела сжал кулаки: – Нет, синьор начальник, прошу меня извинить. Мне нанесено смертельное оскорбление. Я готов исполнить все ваши приказания. Но если синьор Аркуа потребует оружие моего следователя, вы получите его вместе с моим прошением об отставке. И вытекающим из него публичным заявлением. Всего хорошего. И прежде чем Бонетти-Альдериги успел открыть рот, чтобы ответить, он развернулся к ним спиной, открыл дверь и вышел, поздравляя себя с успешно сыгранной трагической мизансценой. Он сделал бы блестящую карьеру в Голливуде. Может, даже «Оскара» бы отхватил. Ему срочно нужно было удостовериться в услышанном. Комиссар сел в машину и поехал к Паскуано. – Доктор на месте? – Да, но он… – Я сам зайду. В зале, где работал Паскуано, двери были с круглыми стеклянными окошками. Прежде чем зайти, он заглянул. Доктор мыл руки, халат испачкан кровью. Стол для вскрытий пустовал. Комиссар толкнул дверь. Завидев его, Паскуано разразился проклятиями: – Чтоб вам пусто было! И здесь будете меня преследовать? Располагайтесь на столе, я мигом вас обслужу! – И схватил костную пилу. Монтальбано попятился – с Паскуано лучше перебдеть. – Доктор, да или нет – и я уйду! – Клянетесь? – Клянусь. Покойнику из Спиноччи делали трепанацию черепа или вроде того? – Да, – ответил Паскуано. – Спасибо, – ответил комиссар, спешно ретируясь. Теперь у него было необходимое подтверждение. – Ай, синьор комиссар! Я вам сказать хотел, что… – Потом скажешь. Срочно вызови ко мне Фацио и ни с кем не соединяй! Меня ни для кого нет! Бегом явился Фацио: – Что такое, комиссар? – Входи, закрой дверь и садись. – Слушаю. – Я знаю, кто этот покойник из Спиноччи. – Правда?! – Гуррери. А еще я знаю, кто его убил. – Кто? – Галлуццо. – Вашу ж мать! – Вот именно. – Так мертвец – Гуррери? Значит, он один из тех двоих, что в понедельник собирались спалить ваш дом. – Да. – А вы уверены? – На все сто. Доктор Паскуано сказал, что нашел следы операции на голове, трехлетней давности. – А вам-то кто сказал, что покойник – Гуррери? – Никто. Сам догадался. – И рассказал о встрече с начальником и Аркуа. – Выходит, мы в полном дерьме, комиссар, – заключил Фацио. – Нет, мы близки к тому, но еще не окунулись. – Но если доктор Аркуа будет настаивать, чтобы ему выдали пистолет… – Это вряд ли. Начальник, скорее всего, велит ему оставить эту затею. Я там такую сцену закатил! Но… Слушай, мы ведь оружие на ремонт в Монтелузу сдаем, верно? – Да. – А пистолет Галлуццо уже отослали? – Нет еще. Я случайно сегодня утром заметил. Хотел сдать пистолет агента Феррары, его тоже заело, но ни Туртуричи, ни Манцеллы не было на месте, а они отвечают… – Этот гондон Аркуа не станет просить у меня оружие. Я ведь сказал, что его заело, он проверит все пистолеты, которые прибудут из нашего участка. Нам надо обязательно поиметь его до того, как он поимеет нас. – И как же? – Есть одна мыслишка. Пистолет Феррары еще у тебя? – Да. – Погоди-ка, я позвоню кое-куда. Поднял трубку: – Катарелла! Дозвонись синьору начальнику и соедини меня с ним. Соединили сразу, и он включил громкую связь. – Слушаю вас, Монтальбано. – Синьор начальник, прежде всего хочу сказать: я глубоко сожалею, что позволил себе сорваться в вашем присутствии и… – Рад слышать… – А еще я хотел сообщить, что высылаю синьору Аркуа запрошенное оружие… Запрошенное оружие. Звучит неплохо. – …чтобы он произвел любые проверки, какие сочтет нужными. Еще раз простите меня, синьор начальник, и примите мои самые искренние… – Принимаю, принимаю. Рад, что у вас с Аркуа все разрешилось благополучно. До свидания, Монтальбано. – Мое почтение, синьор начальник. – Повесил трубку. – И что вы собираетесь делать? – спросил Фацио. – Возьми пистолет Феррары, вынь из барабана два патрона и смотри не потеряй. Скоро они нам пригодятся. Потом положи пистолет в коробочку, красиво упакуй и отвези Аркуа с моими наилучшими пожеланиями. – А что мне сказать Ферраре? Если он не сдаст сломанный пистолет, ему не выдадут другого. – Пусть тебе в оружейной выдадут пистолет Галлуццо, скажи, что он мне нужен. И скажи им, что пистолет Феррары тоже у меня, пусть выдадут ему другой. А если Манцелла и Туртуричи потребуют объяснений, я им скажу, что сам хочу отвезти пистолеты в Монтелузу и устроить там разнос. Главное – потянуть время, буквально три-четыре дня. – А с Галлуццо что будем делать? – Если он в конторе, пришли его ко мне. Через пять минут явился Галлуццо: – Вызывали, шеф? – Садись, убийца. Закончив беседовать с Галлуццо, он взглянул на часы: слишком поздно, наверняка Энцо уже прикрыл лавочку. Тогда комиссар решил, не теряя времени, сделать последний оставшийся шаг. Взял фото Гуррери, положил в карман, вышел, сел в машину и поехал. Виа Никотера была не совсем улицей, а скорее узким и длинным проулком в квартале Лантерна. Под номером тридцать восемь значился обветшалый двухэтажный дом с запертым парадным. Напротив – овощная лавка, видимо дона Миникуццу, закрытая в этот час. Жильцы дома разорились на домофон; он нажал кнопку у таблички с надписью «Гуррери». Спустя мгновение раздался щелчок открывающегося замка, хотя его так и не спросили, кто там. Лифта не было, но и дом был небольшой, на каждом этаже по две квартиры. Гуррери жил на втором. Дверь была открыта. – Можно? – Заходите, – отозвался женский голос. Крошечная прихожая с двумя дверьми: одна вела в гостиную, другая – в спальню. Монтальбано сразу ощутил дух бедности, от которого сжалось сердце. Плохо одетая, непричесанная женщина лет тридцати ждала его, стоя в гостиной. Видимо, она вышла за Гуррери в ранней юности; наверняка тогда была настоящей красавицей – до сих пор, несмотря на все лишения, ее лицо и тело хранили черты былой красоты. |