Онлайн книга «Следы на песке»
|
– Ты носишь очки?! – Ну да. – С каких пор? – Вчера вечером получил и сегодня надел. Если раздражают, сниму. – Матерь божья, ты так странно выглядишь в очках! – Странно или нет, а очки мне нужны. Хочешь совет? Пойди и ты проверься. – Да у меня отличное зрение! – Как скажешь. А я вот заметил, что с некоторых пор ты, когда читаешь, отставляешь руку с листком. – И что это значит? – Что у тебя дальнозоркость. И не надо делать такое лицо! Пара очков – еще не конец света! Может, и не конец света, но явно конец расцвета сил. Надеть очки означает смириться со старостью, сдаться ей без малейшего сопротивления. – И как зовут троглодита? – резко сменил тему комиссар. – Фирруцца Антонио, он уборщик, временно подменяет сторожа, которого зовут Ипполито Варио. – А где сторож? – В больнице. – В ночь похищения сторожил Фирруцца? – Нет, Ипполито. – Так Варио – это фамилия? Он никак не мог не пялиться на Ауджелло в очках. Это отвлекало. – Нет, Варио – это имя. – Я уже ничего не понимаю. – Сальво, если ты не прекратишь постоянно меня перебивать, я и сам запутаюсь. Что будем делать? – Ладно, говори. – Так вот, той ночью, часа в два, сторожа Ипполито разбудил входной звонок. – Он живет один? – Господи, ну и занудство! Ты дашь мне договорить? Да, он живет один. – Извини. А может, тебе стоило выбрать оправу полегче? – Бебе нравится эта. Я могу продолжать? – Да-да. – Ипполито подумал, что это Ло Дука: вернулся из своих разъездов, и приспичило увидеть лошадей. Такое с ним уже бывало. Сторож взял фонарь и пошел к шлагбауму. Темень была – хоть глаз выколи. Подошел поближе к типу, что ждал у входа, и видит: не Ло Дука. Спросил, что тому надо, а вместо ответа на него наставили револьвер. Ипполито пришлось открыть замок на шлагбауме, тот тип забрал у него ключи, а потом оглушил его рукояткой револьвера. – Значит, больше сторож ничего не видел. Кстати, сколько у тебя диоптрий? Мими возмущенно вскочил со стула. – Ты куда? – Ухожу. Вернусь, когда перестанешь цепляться к моим очкам. – Ладно, садись. Клянусь, про очки больше ни слова. Мими сел: – На чем мы остановились? – Сторож раньше видел напавшего на него типа? – Никогда. Сторожа обнаружили Фирруцца и еще двое конюхов. Тот лежал связанный, с кляпом во рту и с сотрясением мозга. – Значит, Ипполито никак не мог позвонить Эстерман, чтобы сообщить о краже. – Ясное дело. – Может, это был Фирруцца? – Этот? Исключено. – Тогда кто? – По-твоему, это важно? Я могу продолжать? – Прости. – Фирруцца и остальные сразу заметили два пустых стойла и поняли, что увели двух лошадей. – Как двух? – опешил Монтальбано. – Именно. Двух. Коня синьоры Эстерман и коня Ло Дуки – они похожи. – Ты хочешь сказать, что они никак не могли выбрать и на всякий случай увели обеих лошадей? – Я спросил у Пиньятаро, и он… – Кто такой Пиньятаро? – Один из конюхов. Маттео Пиньятаро и Филиппо Сиркья. Пиньятаро утверждает, что из тех четверых или пятерых конокрадов хотя бы один разбирается в лошадях. Он заметил, что из сарая забрали упряжь, включая седла, для двух лошадей. Так что вряд ли воры действовали наугад – скорее всего, они знали, что делают. – Как их вывезли? – В специальном фургоне. Местами еще видны следы шин. – Кто известил Ло Дуку? – Пиньятаро. Он и скорую для Ипполито вызвал. – Значит, это Ло Дука велел Пиньятаро позвонить Эстерман. – Вот приспичило тебе выяснять, кто ей звонил! Можно хоть узнать почему? – Да я и сам не знаю. Что еще? – Это все. Тебе что, мало? – Да нет. Ты неплохо справился. – Спасибо, маэстро, за столь щедрую похвалу. Тронут до глубины души. – Мими, иди ты знаешь куда! – И как нам себя вести? – С кем? – Сальво, у нас не автономная республика. Наш участок подчиняется полицейскому управлению Монтелузы. Или ты забыл? – И что? – Расследование ведется в Монтелузе. Разве нам не надо поставить их в известность о том, как и где была убита лошадь синьоры Эстерман? – Мими, ты сам подумай. Наши коллеги ведут расследование, и рано или поздно они допросят синьору Эстерман. Верно? – Верно. – А синьора Эстерман наверняка передаст им слово в слово то, что узнала от меня о своем коне. Верно? – Верно. – Тогда-то коллеги из Монтелузы и прибегут к нам с расспросами. А мы им должным образом ответим – тогда, но не прежде. Верно? – Верно. Но почему сумма всех этих верных вещей дает неверный результат? – В каком смысле? – В том смысле, что наши коллеги могут спросить, почему мы сами не сообщили им… – О, мадонна! Мими, у нас нет заявления от потерпевшей, а они не известили нас о краже лошадей. Счет равный, ноль-ноль. – Тебе виднее. – Вернемся к теме. Когда ты пришел на конюшню, сколько лошадей было в стойлах? – Четыре. – Значит, когда явились конокрады, лошадей было шесть. – Да, но к чему эти подсчеты? – Это не подсчеты. Я пытаюсь понять, почему конокрады, раз уж они проникли на конюшню, не увели всех лошадей. – Может, им фургонов не хватило. – Ты ведь шутишь, да? – А ты сомневаешься? Знаешь что? На сегодня я сказал достаточно. Бывай. Он встал. – Мими, пусть не кардинально другую оправу, раз Бебе именно такие нравятся, но хотя бы немного посветлее… Мими чертыхнулся и вышел, хлопнув дверью. Что означает вся эта история с лошадьми? Куда ни кинь, везде что-нибудь да не сходится. Например: коня Эстерман похитили, чтобы убить. Но почему его не убили на месте, а довезли до пляжа в Маринелле? А лошадь Ло Дуки – ее тоже украли, чтобы убить? Где они этим занялись? На пляже в Сантоли или недалеко от конюшни? И если одну лошадь убили, а другую – нет, то что это должно означать? |