Онлайн книга «Жаркий август»
|
– Давайте я, – предложил Фацио. Миччике, не выпуская из рук трубку, продиктовал ему номер. – Кармелина? Это я. Помнишь, шесть лет назад наш сын Микилино ногу сломал? Неважно, зачем я спрашиваю, скажи просто «да» или «нет». Помнишь? А не помнишь, это шесть лет назад было? Подумай хорошенько. Шесть лет назад? Да? А случайно не двенадцатого октября? Да? Положил трубку. – Теперь припоминаю. Отстрелялся я в тот день рано, поэтому прилег и задремал. И будит меня Кармелина, вся в слезах. Микилино упал с велосипеда и сломал ногу. Я повез его в больницу в Монтелузу. Жена со мной поехала. И проторчали мы в этой больнице до вечера. Можете проверить. – Обязательно, – сказал Фацио. Они с Монтальбано переглянулись. – Можете пока идти, – разрешил комиссар. – Спасибо. Пойду набью морду Спиталери, пускай хоть увольняет! – И вышел из кабинета, скрежеща зубами. – Как будто из зоопарка сбежал, – прокомментировал Фацио. – Как ты думаешь, почему Спиталери не сказал ему ничего про убийство? – спросил комиссар. – Потому что Спиталери, будучи в отъезде, никак не мог знать, что сын Миччике сломал ногу. Поэтому был убежден, что у него нет алиби. – Так что Миччике верно заметил: Спиталери хотел его подставить. Вопрос в том, зачем. – Может, он считает, что в этом деле замешан Дипаскуале? А для Спиталери куда ценнее Дипаскуале, который кучу всего про него знает, чем простой работяга вроде Миччике. – Пожалуй. – Ну что, вызываю опять Дипаскуале? – Что за вопрос? Так в игре появился новый игрок – прораб. Отправившись, по обыкновению, пообедать у Энцо, комиссар задержался у будки Катареллы, который тут же вытянулся в струнку. – Вольно. Что там в итоге с вентиляторами? – Нету нигде, синьор комиссар. Даже в Монтелузе. Дня через три-четыре, говорят, подвезут. – За это время мы уже до костей прожаримся. Катарелла проводил его до дверей и остался стоять на пороге. Стоило Монтальбано открыть дверцу машины, как оттуда дохнуло таким жаром, что он не нашел в себе мужества сесть за руль. Лучше, наверное, дойти до траттории пешком – всего-то минут пятнадцать – и держаться, разумеется, теневой стороны. Он сделал несколько шагов. – Синьор комиссар! Вы что, пешком пойдете? – Да. – Погодите минутку. Катарелла вернулся в здание и вышел, размахивая зеленой кепочкой с козырьком наподобие бейсболки. Протянул Монтальбано: – Вот, наденьте, это вам голову прикрыть. – Да перестань! – Синьор комиссар, вас удар хватит! – Уж лучше удар, чем выглядеть так, будто собрался в Понтиду на митинг ультраправых! – Куда-куда собрались, синьор комиссар? – Проехали. Минут пять он брел, глядя под ноги, как вдруг услыхал: – Купи-купи? Монтальбано поднял глаза. Перед ним стоял араб с нехитрым товаром: солнечные очки, соломенные шляпки, купальники. Но возле лица он держал штуковину, которая сразу привлекла внимание комиссара. Что-то вроде карманного вентилятора, работавшего, судя по всему, от батарейки. – Мне вот это, – ткнул пальцем Монтальбано. – Это мой, для себя. – А другого у тебя нет? – Нету. – Ладно, за сколько отдашь? – Пятьдесят евро. М-да, пятьдесят евро – это как-то слишком. – Давай за тридцать. – Сорок. Монтальбано отсчитал сорок евро, цапнул вентилятор и пошагал дальше, держа его у лица. Невероятно, но освежал он на славу. Правда, за столом комиссар предпочел не усердствовать: съел только второе. Зато благодаря вентилятору прогулялся-таки по молу и даже посидел немного на плоском камне. У вентилятора был пружинный зажим, так что комиссар прицепил его на край стола. Грех жаловаться: минимальное движение воздуха в жарком кабинете он обеспечивал. – Катарелла! – Чего только люди не придумают! – восхищенно цокнул языком Катарелла, увидев устройство. – Фацио здесь? – Так точно. – Пусть зайдет. Фацио тоже оценил вентилятор. – Сколько отдали? – Десятку. Язык не повернулся сказать про сорок евро. – А где вы такой отхватили? Я себе тоже куплю. – У араба на улице. Но у него последний оставался. Зазвонил телефон. Это был доктор Паскуано. Комиссар включил громкую связь, чтобы Фацио тоже слышал. – Монтальбано, вы там не заболели? – Нет, а что? – Что-то вы мне с утра мозги не клевали, я аж забеспокоился. – Вы провели вскрытие? – А чего б я иначе звонил? Чтобы насладиться музыкой вашей речи? Раз звонит, значит, наверняка обнаружил что-то важное. – Слушаю. – Итак, во-первых, девчушка полностью переварила все, что съела, но кишечник еще не опорожнила. Так что ее убили либо часов в шесть вечера, либо ближе к одиннадцати. – Думаю, часов в шесть. – Вам виднее. – Еще что-нибудь? То, что доктор собирался сказать, было ему явно не по вкусу. – Я ошибся. – Насчет чего? – Девчушка была девственницей. Без малейшего сомнения. Монтальбано и Фацио обалдело переглянулись. – И как это понимать? – Не в курсе, что такое девственница? Сейчас объясню: если женщина никогда не… – Вы прекрасно поняли, что я имел в виду, доктор. Монтальбано было не до шуток. Паскуано не ответил. – Если девушка умерла девственницей, получается, что мотив убийства другой. – Да вы у нас прямо олимпийский чемпион. – В каком смысле? – оторопел Монтальбано. – Чемпион в беге на стометровку. – Почему это? – Забегаете вперед, дружище. Торо́питесь. Скоропалительные выводы – не ваш стиль. Что это на вас нашло? «А то, что я старею, – подумал горько комиссар, – и хочу поскорее закрыть висящее на мне дело». – Далее, – продолжал Паскуано. – Подтверждаю, что в момент убийства девушка стояла именно в той позе, как я сказал. |