Онлайн книга «Отблеск безумной звезды»
|
Всю оставшуюся дорогу они молчали, и лишь однажды, перед старым мостом, он проронил: — Голову пригни… На следующий день он уехал. А вечером Степан Андреевич собрал своих домочадцев и за торжественным ужином сообщил, что окончательное примирение с сыном состоялось и теперь он с чистой совестью может умереть. — Будет вам! — хлопотала вокруг него Мура. — Вы еще орел… Рановато о смерти думать! А что, Павел-то надолго уехал? Она произнесла вслух вопрос, который занимал всех. — Не знаю… — осклабился Степан Андреевич, еще более походя на Кащея Бессмертного. — Мой сын — не бездельник, у него свое дело. Возможно, когда-нибудь в ближайшем будущем он снова навестит нас… Июль начался с небывалого, изнуряющего зноя, перед которым меркла июньская, веселая жара — ни ветерка, ни дождика, и даже ночью густой пылающий воздух не приносил отдыха. Земля растрескалась, а трава пожухла… — В сентябре, после свадьбы, поедем в свадебное путешествие, — в один из вечеров сказал Викентий Оле. — К морю… как ты на это смотришь? — Это было бы здорово! — мечтательно вздохнула она. Они сидели на крыльце своего флигеля и смотрели, как сад постепенно погружается в темноту. Где-то сверху звякнула оконная рама. Викентий мельком посмотрел вверх. — Маму жалко… Раньше мы всегда вместе ездили в туристические поездки. Слушай, может, и в этот раз возьмем ее с собой?.. — В свадебные путешествия мам не берут, — тихо произнесла Оля. — И вообще, ты же знаешь, мы не особенно ладим с Эммой Петровной… — Вот и помирились бы… Да ладно, ладно, я пошутил! — хмуро произнес он, глядя на ошеломленное Олино лицо. — Кстати, ты знаешь, что я купил у Силантьева твой портрет? — Купил? — удивленно переспросила она. — А ты думала, он бесплатно тебе его подарит? — фыркнул Викентий. — Ярослав Глебович еще не все мозги пропил… — Надо же… А за сколько? — Задорого, — значительно произнес Викентий. — Он бы все равно его продал. Знаешь, не хотел бы, чтобы твой портрет висел в какой-нибудь галерейке на Крымском Валу, а потом пропадал бы в пентхаузе нового русского… — Ты опять шутишь! — засмеялась Оля. — До сих пор не могу поверить, чтобы Силантьева так высоко ценили… Да и картина так себе! — Ты ничего не понимаешь в искусстве! — рассердился Викентий. — К тому же если старик помрет, то его картины сразу подскочат в цене. Степан Андреевич потому и терпит его у себя, что знает, Силантьев не простой пьяница… Все потом скажут: «Ах, благороднейший мэтр, приютил у себя бедного художника, какой он необыкновенный человек!» — Неужели? — А вот представь себе! Старик Локотков никогда ничего не делает просто так… — с раздражением закончил Викентий. — Ладно, ладно, я верю… — Оля разгоряченной щекой потерлась о его плечо. — Только не сердись на меня! — Я не сержусь, но ты, Оленька, в который раз проявляешь фантастическое неведение… Это все результаты воспитания твоей тетушки! — Бедная тетя Агния, она ни в чем не виновата… Но Оля не договорила — Викентий неожиданно повернул ее к себе и стал целовать. — Жарко!.. — Оля попыталась отстраниться. — Тихо, тихо… — он потянул ее за собой, в дом. Скрип старой кровати. Едва сдерживаемое дыхание. И еще один поцелуй — на прощание… Потом Оля долго не могла уснуть. Какое-то беспокойство овладело ей… До такой степени, что в половине второго ночи она оделась и вышла в сад. Душная, тяжелая тишина. Она села на теплый камень возле разрушенного бассейна. На темно-синем небе плыл желтый ломтик луны… Бог знает почему, но думала Оля сейчас о Павле. Интересно, где он, что сейчас делает?.. — …заказчики со сроками подгоняют, а ты, Степаныч, ерундой какой-то занимаешься! — прокричал Сашка, заходя в кузницу. Павел, полуголый, в широком кожаном фартуке, в защитных очках, стоял у пневматического молота, специальными щипцами ловко переворачивая какой-то непонятный предмет. В горне горел огонь, отбрасывая оранжевые отблески на блестящее от пота лицо Павла. Ритмичный грохот. — Вот что это за хрень, а? Ты можешь мне хотя бы объяснить?.. — Отстань… Я тебе говорю, все мы успеем! — огрызнулся Павел. Он снова сунул железку, над которой работал, в горн. Накалил и снова принялся гнуть ее уже вручную, молотом поменьше. Сашка махнул рукой и развернул на дубовом неструганом столе, стоявшем у стены, рисунки каминных решеток, которые им заказал месяц назад владелец одного из коттеджей на Рублево-Успенском шоссе. — Степаныч, вензеля какие-то мудреные придется ковать… Что они хоть значат? — Инициалы имени хозяина, вот что!.. — крикнул Павел, не отрываясь от работы. — Я, Сашка, почти закончил! Падал и поднимался молот, сыпались искры в разные стороны, а Павел снова и снова, в который уж раз, вспоминал события недавнего времени… …В конце зимы в его дом под Звенигородом позвонила Мура и сказала, что Степан Андреевич сейчас в Москве и очень ждет Павла к себе. Сказала и бросила трубку, словно не желала слушать возражений… Это так взбесило Павла, что он дня три ходил словно пьяный и мысленно поносил и своего отца, и его бесцеремонную домработницу, и всех милых родственничков в придачу… Сашка даже испугался: что это такое с напарником — ходит с каменным лицом и ничего не замечает! Тем не менее Павел в скором времени отправился в Москву. Там, рядом с Бульварным кольцом, у него тоже была квартирка, оставшаяся от матери. Он точно знал, что к отцу все равно не пойдет, но почему-то поехал в столицу… В его отсутствие за квартирой присматривала баба Аня — старуха-соседка, которую он знал с детства и по детской привычке до сих пор называл Бабаней. — Что бы ты без меня делал, милый… — запричитала она, встретив Павла. — Без меня бы тут все пылью заросло! Все в Москву рвутся, а он, ишь ты — наоборот! — Каждому свое, Бабаня… — Скажешь тоже! Мне вот сейчас задаром эта деревня не нужна! — Я не в деревне, я в пригороде живу… Пытаясь хоть как-то оправдать перед самим собой свой приезд, Павел решил без всякого предупреждения заглянуть к школьному товарищу, поскольку номер его мобильника он давно потерял… Выехал из дома утром, сияло солнце, черная жижа чавкала под колесами. Москва за время его отсутствия нисколько не изменилась: все та же суета и нагромождение разнообразной рекламы — на домах, вдоль дороги, на каждом фонарном столбе в виде щитов, плакатов, неоновых вывесок, металлических конструкций… Попрошайки на каждом углу. |