Онлайн книга «Дань псам. Том 1»
– Я слушал тебя последние несколько вечеров, – сказал Дукер. – А, благодарный зритель. Я польщен. – Ты исполнял отрывки из «Аномандариса», которых я до этого не слышал. – Ты про незавершенные? – Бард потянулся за кружкой. – Черный Коралл, где восседают анди… Он сделал еще глоток. – Значит, ты прибыл оттуда? – А ты знаешь, что среди всех божеств мира не сыщется ни одного, который бы звался покровителем – или покровительницей – бардов? Как будто про нас забыли, бросили на произвол судьбы. Поначалу это меня коробило, но теперь я вижу, какой это на самом деле дар. Нам подарили неповторимую свободу и ответственность. Кстати, есть ли среди богов покровитель историков? – Если и есть, то я о нем не слышал. Значит, я тоже свободен? – Говорят, ты как-то в этом самом зале рассказывал историю Собачьей цепи? – Всего один раз. – А потом все пытался записать ее на пергаменте. – Безуспешно. Что с того? – Возможно, Дукер, описательная проза не подходит для этого рассказа. – То есть? Бард отставил кружку в сторону, медленно облокотился на стол и пристально посмотрел на историка бесцветными глазами. – Потому что ты представляешь их лица. Дукера вдруг охватила бессильная злоба. Он отвел взгляд и уставился на трясущиеся руки. – Ты не можешь так говорить. Ты меня совсем не знаешь, – прохрипел он. – Чушь. Мы, историк, не личные вещи обсуждаем, а свое ремесло. Как профессионалы. Я всего лишь скромный бард и хочу помочь тебе, по мере сил, раскрыть душу и выплеснуть все, что ее капля за каплей убивает. Раз не можешь найти свой голос, воспользуйся моим. – Так ты за этим здесь? – спросил Дукер. – Стервятник, прилетевший на запах слез? Бард вскинул брови. – Нет. Ты вообще ни при чем. Я здесь… по другим делам. Мог бы сказать больше, но не стану. Не смогу. Пока у меня есть время, предлагаю вместе сочинить эпическую историю, которая будет сокрушать сердца и тысячу поколений тому вперед. И вот тогда по лицу историка потекли слезы. Однако, собрав в кулак оставшуюся смелость, он кивнул. Бард взял кружку и откинулся на спинку стула. – История начинается с тебя и заканчивается тобой. Только то, что ты видел, только твои мысли. Не надо говорить, что думали и чувствовали другие. Мы с тобой не рассказываем, а лишь показываем. – Да. – Дукер снова посмотрел в глаза, в которых скрывалась – и была надежно запечатана – вся скорбь мира. – Как тебя зовут, бард? – Зови меня Рыбак. Чаур лежал на полу возле кровати, свернувшись калачиком, храпел и подергивался, будто спящий пес. Хватка посмотрела на него, потом снова откинулась на матрас. Как она сюда попала? И что за теплое ощущение между ног? Правда ли они с Баратолом… И если да, помнит он больше или меньше? Ах, сколько вопросов сразу, да еще голова напрочь отказывается соображать! Чьи-то шаги по коридору, затем голоса, из-за двери слов не разобрать, гортанный смешок. Это не Дымка или кто-то еще из знакомых, остается та чужеземка, Скиллара. В памяти вдруг всплыл образ, как Хватка сжимает ее груди обеими руками, а Скиллара смеется – точно так же, только более томно и победоносно. Боги, я что, спала со всеми сразу? Прокля́тое кворлское молочко… Чаур шумно выдохнул, отчего Хватку прошиб жар. Нет-нет, с этим ребенком она такого сделать не могла. Есть же, в конце концов, предел – должен быть… В дверь постучали. Звуки доносились как сквозь вату. – Дымка, ты? Заходи. Бесшумно, словно кошка, Дымка проникла в комнату. Лицо у нее было напряженное от еле сдерживаемых эмоций. Только не слезы, пожалуйста. – Я ничего не помню, так что не начинай. И тут Дымка не выдержала. Сотрясаясь от приступов хохота, она сползла по стенке. Чаур, недоуменно моргая, сел, затем тоже начал смеяться. Хватка смерила Дымку убийственным взглядом. – Чего ржешь? Дымка с трудом взяла себя в руки. – Они нас буквально на руках дотащили сюда. А потом мы проснулись, обуреваемые только одним желанием. Сопротивляться было бесполезно! – Нижние боги… – Хватку передернуло. – Что, и Чаур?… – Нет, Скиллара первым делом уложила его спать. Чаур продолжал смеяться без остановки, по красному лицу текли слезы. Хватка вдруг забеспокоилась. – Чаур, прекрати! Сейчас же! Здоровяк испуганно уставился на нее, вся радость из него вмиг улетучилась. – Прости, Чаур, прости. Все хорошо. Спускайся на кухню, найди что-нибудь поесть. Вот умничка. Он встал, потянулся, почесался и вышел из комнаты. С лестницы донесся последний смешок. Хватка закрыла лицо ладонями. – А Мураш? Только не говори мне, что… Дымка пожала плечами. – Похоть слепа и безрассудна. Боюсь, ночью сбылись все его смелые фантазии… Будем надеяться, память у него отшибло! – Блевать хочется. – Да ладно тебе, эти причиндалы для того и сделаны. – А где Баратол? – Ушел пораньше вместе с Молотком. Ищет Гильдию кузнецов. Ты наверняка помнишь его больш… кхм, большие руки. – Моя киска все помнит. Дымка фыркнула. – Мяу! Свету фонаря было не под силу разогнать серый сумрак погреба, но Перл привык и потому едва ли удивился, когда из дальней стены, у которой стояли полдюжины бочонков с нетронутой храмовой печатью, высунулся призрак монаха и тут же провалился по колено в пол. Изумленно оглядевшись, он наконец заметил у подножия лестницы малазанца и подплыл ближе. – Феллурканатх, это ты? – Феллу… что? Ты мертв, монах, причем довольно давно. Кто нынче носит треугольные клобуки? Призрак вцепился руками в лицо и застонал. – К'рул исторг меня. За что? Почему сейчас? Мне нечего рассказать, тем более какому-то чужеземцу. Но он же шевелится внизу, так? Значит, поэтому? Меня послали с мрачным предостережением? Впрочем, тебе-то какое дело. Все равно уже поздно. – Кто-то хочет нас убить. – Еще бы. Вы заняли чужое место. Вскройте одну из этих бочек – тогда узнаете все, что нужно знать. – Ага, конечно. Проваливай. – А кто насыпал новый пол? И зачем? Вот, взгляни-ка. Призрак откинул голову назад, открывая взору распоротое до самого позвоночника горло. Куски плоти, перерезанные вены и артерии слегка серебрились в тусклом свете. |