Онлайн книга «Кукла на троне»
|
– Приятно было поболтать с тобой. Еще увидимся. * * * Слежку они заметили на Купеческом спуске. То есть, заметил Бакли, а Шестой пялился в небо. С Дворцового острова взмывали шутихи и рассыпались искрами над Престольной цитаделью. Все прохожие задирали головы, глазели на фейерверк, кто-то даже несмело покрикивал: «Слава Янмэй!..» Шпион сделал ошибку: не смотрел вверх, как все, а под шумок решил подкрасться поближе. Вот Бакли его и приметил. Взял Шестого за локоть, повел по спуску. Шестой бурчал про долбанные праздники и сучьи коронации. Бакли втащил его в двери искровой мастерской. – Слава императрице, хозяин!.. – крикнул Бакли и получил в ответ: – Да черт ее знает… может, и слава… Хозяин вышел, встал за прилавок: косматый и смурной, с усталыми злыми глазами. Бывший солдат, – понял Бакли. Этих сволочей он не любил, хотя и меньше, чем рыцарей. – Чего вам, парни? – Зарядить бы очи, служивый. – Показывай. Бакли выложил на прилавок самострел. Хозяин выщелкнул стрелу, вынул камушек из крепления на ее острие. – Это не все, – сказал Бакли и протянул хозяину «кипарис». – Дрянная штука, – сказал бывший солдат и пожевал губу. – На кой вам этот душегубец? – Вставь в стрелу заместо «розочки». – Не встанет, – буркнул хозяин, кажется, с облегчением. – Камень большой, не ляжет в ствол самострела. Забери. И оттолкнул раскрытую ладонь Бакли с «кипарисом». Тогда Бакли протянул вторую ладонь, пять золотых сверкали на ней. – А ты возьми стрелку подлиннее, служивый. Пускай камень торчит из ствола, не беда. – Ты совсем дурак? Его нельзя так носить. Коснешься камнем своей же руки или ноги… – Не коснусь, не бойся. Заряжай. Бывший солдат был из этих, странных – тех, кто не хочет денег. Смотрел с отвращением на «кипарис» и на золото. Так смотрел, будто предложили ему съесть коровью лепешку. Бесполезный человечишка, – подумал Бакли. Но вдруг солдат схватил деньги и швырнул в стол. Было ясно: не для себя берет, а кому-то. Сыну, сестре, вдове друга – черт его поймет. – Давай. Отнял у Бакли «кипарис» и ушел вглубь мастерской. Там что-то зашаркало, заскрипело, защелкало… Вернувшись, принес самострел, из ствола которого на три дюйма торчала стрела с пылающим оком. Солдат держал оружие как ядовитую змею – на вытянутой руке. – Возьми. Держи так, к себе не приближай. Убьешься – не моя беда. – Не надейся, сучонок, – сказал Бакли тихо, чтобы солдат не расслышал. Они вышли на спуск, и Бакли отыскал взглядом былого шпиона. Мужичонка стоял на той стороне улицы – как бы скучал, как бы разглядывал колбасную лавку. – Принеси-ка пользу, братишка, – Бакли указал Шестому на шпиона, а затем – на узкий темный переулок. Спустя две минуты мужичонка извивался, прижатый к стене чьего-то сарая, а Шестой отбивал ему внутренности. – Простите… – блеял шпион и охал, когда кулак врезался в живот. – Ох. Пощадите… ох! – Скажи, чей ты, тогда пощадим. Кто тебя послал? Северяне? Аббат? Айра-Медея? – А?.. Кто?.. Ох!.. Пощадите, добрые люди! Умоляю!.. – Ладно, – буркнул Бакли, – плевать, кто послал. Отпусти его, Шестой. Верзила отступил на шаг, и шпион некоторое время молча дышал, тупо хлопал глазами, не веря в спасение. Потом расплылся в щенячьей улыбке и бросился бежать. Бакли поднял самострел и пальнул бегущему в спину. Когда тело перестало дергаться, он подошел поглядеть. Разряд спалил одежду и кожу меж лопаток шпиона, обуглил мышцы. На спине мертвеца чернел огромный смрадный ожог, в центре которого торчало оперение стрелы. Сам «кипарис» вплавился так глубоко в ткани тела, что даже не был виден. – Южная сука не лгала, – кивнул Бакли. – «Кипарис» – мощная штука. Ну-ка, братец, вытащи его и почисти. Шестой похлопал глазами: – Порыться в трупе и вытащить око? – Оно стоит двести эфесов! Предлагаешь оставить похоронщику? Давай, дружок, принеси пользу. – Сучья работа, – пробурчал Шестой и склонился над телом. Вечером в таверне Шестой принес камень Бакли. Но не отдал, а лишь показал и сунул в карман. – Ты чего это? – Он не твой, а хозяина. Вот хозяину его и отдам. – Не мой? – Не твой. Ты купил его на хозяйские деньги. Бакли озверел: безмозглая дубина – а туда же, умничает! – Я – рука хозяина, сучий ты хвост! Я – его доверенный, я – его спаситель! Я тащу хозяина из болота! – Ты только тратишь деньги и командуешь. А сучьи дела делаю я. Вся грязь мне, а деньги – тебе. Это что, справедливо? – У меня есть мозги, вот и командую! Понимаешь или нет? Хотя где тебе понять, тупому мордовороту! В следующий миг Бакли оторвался от земли и завис, хрипя. Ладонь Шестого сжимала ему горло. Бакли ловил воздух ртом, пытаясь вдохнуть. Шестой положил ему на язык камень, что час назад был в теле мертвеца. – Кто тупой мордоворот? Я? – Нет, нет… – Я тупой? Я тебе эту дрянь в глотку затолкаю! Я тупой?! Я?!! – Нет, прости, братец, ну прости… Шестой швырнул его на пол, Бакли кое-как поднялся на четвереньки, закашлялся. – Прости меня, дружок… кха-кха-кха… ну, слетело с языка, сглупил… кха-кха… работа видишь какая нервная… Я и осерчал, а на тебе сорвался… Дурак я… Ну ты же знаешь, как тебя люблю. Всегда же о тебе забочусь, родной мой!.. Кха-кха-кха… Прости, брат! – Ладно, – Шестой отошел от него, сел, бросил на стол «кипарис». – Давай сыграем. – У тебя же денег нет. – Я одолжу у хозяина. Вот этот камушек. Говоришь, он стоит двести? Бакли сел напротив. – Ты же проиграешь, парень. И будешь должен хозяину двести золотых. Как вернешь, а? – Это мое дело, Бакли. Играешь или нет? Сверху или снизу. Плевать на голову или ползать на четвереньках – вот выбор. Иногда приходится то, иногда другое. Но никого не презираешь сильней, чем тех, перед кем только что стоял на коленях. – Играю. Я раздену тебя, дружок. И посмотрим, что скажешь хозяину. Как без меня выкрутишься – посмотрим. Он взял колоду, перетасовал. Шестой не возражал, лишь слушал, как карты шуршат друг о друга. Бакли швырнул ему две и две взял себе. Раскрыл – два короля. Гарантированная победа. Все равно, что получить деньги по векселю. – Так что, дружище, какова ставка? – насмешка сочилась ядом. – Цельный камушек? Двести эфесов? |