Онлайн книга «Янмэйская охота»
|
— Святые боги! — выдохнул Герион и дважды сотворил спираль. Отец Лорис заговорил, низко поклонившись святыне: — Сей Предмет дошел до нас от самого времени Прародителей. Сличение с сохранившимися рисунками показывает, что божественная скульптура с высокой точностью повторяет внешность Праотца Кристена. Святой Кристен со своим братом Эдвардом посвятили жизнь изучению наук и познанию природы сил, с помощью которых боги управляют миром. На склоне лет Кристен впал в еретическое заблуждение: решил, что сумел понять закономерности божественной власти, и взялся писать об этом книгу. Боги послали Праотцу грозное предупреждение: его скульптура на глазах изменилась и обрела вот такой ужасающий вид. Кристен немедленно раскаялся в гордыне, сжег еретические заметки и поручил брату написать иную книгу — бросающую почтительный луч на тайны мироздания и должным образом славящую богов. Так появилась… — «Божественная механика», — сказал пророк. — Мне выпало огромное счастье прочесть этот труд. — Я не могу удержаться от зависти к вам! Герион полюбопытствовал: — Отчего же зломерзкие язвы не пропали с лика Праотца, когда он отринул гордыню? — Они остались как назидание для потомков. — А что символизирует свеча в руке Праотца? — Она — знак угасания духовности, к коему ведет гордыня. Очевидно, во времена Сошествия эта свеча горела, а угасла в дни ереси Кристена. — Плохо, — почему-то сказал нищий и нервно почесал плечо. На него не обратили внимания. Пророк наклонился к изуродованной руке скульптуры, внимательно рассмотрел свечу. — В ней имеется странность, вы не находите? Священник согласился. Тщательно присмотревшись, Герион тоже понял, о чем речь: в контрасте с жутковатым правдоподобием скульптуры, свеча была выполнена очень грубо. Ни фитилька, ни капель оплывшего воска — просто белесый стерженек. — Скажите, отче, какие чудеса творит сия святыня? — Исцеляет страждущих, премудрый. Убирает комариную лихорадку, красную сыпь, шейные нарывы, а при должной силе молитвы — даже постыдные хвори. — Сквер-ррно… Др-ррянь! — прорычал нищий и яростно поскреб себя. — Заткнись, ничтожная тварь, — шикнул на него Герион. Пророк обошел вокруг скульптуры, впервые удостоив внимания не ее саму, а окружающее убранство: дивные и загадочные иконы, вырезанные по черному дереву; стрельчатые мозаичные окна, витиеватые искровые светильники. Перевел взгляд к двери, поискал глазами. — Верно ли, отче, что искровые лампы зажигаются из центрального нефа? — Как принято во всех храмах, премудрый. — Стало быть, днем этот балкон освещен солнечным светом, а после заката служитель сперва зажигает искру, и лишь потом входит на балкон? — Конечно, премудрый. — Значит, никто не видит скульптуру Праотца Кристена в темноте? — Было бы странно прийти к святыне и не увидеть ее из-за темени. — Отче, вы позволите мне поставить маленький опыт? Получив согласие, пророк попросил Гериона: — Позвольте ваш плащ, милый друг. Тем временем нищий совершенно утратил покой. Он рыскал по балкону, как зверюга в клетке, издавал злое бормотание и так скреб свои руки, будто хотел ободрать с них кожу и уподобиться скульптуре Праотца. Изо всех сил стараясь не замечать нищего, Герион расстегнул серебряную фибулу, скинул бархатный плащ и с низким поклоном подал его пророку. — Будьте добры, держите один край, а я — другой. Вы же, отче, придержите ткань по центру. Трое простерли плащ над головой скульптуры и опустили по краям на манер шатра. Густая тень накрыла Праотца Кристена. — Глядите на свечу, друзья! Герион ахнул. В темноте стало заметно, что свечу опоясывают тончайшие лучи света — не прямые, а изогнутые, как лепестки цветов! Цветок, сотканный из красных лучей, был самым крупным: его лепестки упирались в животы южан. Цветок из голубых лучей имел пару футов в поперечнике и целиком помещался внутри красного. А самый крохотный цветок состоял из белесых едва заметных лучиков и жался к самой свече, будто надетая на нее корона. Что же до свечи… она источала призрачное, едва видимое мерцание. Герион попятился и выронил плащ. Отец Лорис в изумлении уставился на Пророка: — Как вы догадались? Видели это во сне? — Нет, отче. Просто мне выпала удача ознакомиться с «Божественной механикой». Я узнал, что Праотец Кристен уделял много времени изучению Мерцающих Предметов, и допустил, что скульптура должна отражать этот факт. — Вы воистину… Отец Лорис не успел выразить восторг: нищий прервал его отчаянным воплем. — Аа-аа! Плохо-оо! Не могу. Не могу-ууу! Впиваясь ногтями себе в лицо, он кинулся к выходу, на лестницу. Споткнулся, потерял равновесие, скатился по ступеням… — Так тебе и надо, — злорадно усмехнулся Герион, но пророк с отцом Лорисом поспешили на помощь бедняку. Едва его подняли на ноги, как он заорал: «Пр-ррочь!», — и рванулся к выходу из храма, поскользнулся на мозаичном полу, пребольно грохнулся на спину. Его снова подняли и бережно под локти вывели на площадь. Там было свежо, моросил дождь. Растирая влагу по лицу, нищий пришел в себя. — Я ж говор-ррил… Не надо мне в собор! — Прости меня, — сказал пророк. — Я не желал тебе зла. — Добр-рохоты идовы… — Я действительно хотел тебе добра. Пророк вложил монету в дрожащие пальцы нищего. Тот поднял ладонь, блеснул чеканный золотой эфес. — Др-ряяянь… — простонал нищий и шарахнулся в сторону, выронив монету. — Постой! — крикнул пророк. — Как тебя зовут-то? Но нищий уже исчез среди толпы. Герион подобрал эфес и вернул пророку. Сказал: — Душа этого отребья — такая же гниль, как его лохмотья. Недаром он ошалел при виде святыни. Тень Идо владеет его сердцем! Пророк покачал головой: — Не будьте так строги, мой друг. Просто бедолага раньше не видел Предметов. — Зрелище слишком потрясло его, — согласился отец Лорис. — В отличие от вас, отче, — сказал пророк. — Вы удивились моей догадливости, но не тому, что свеча Кристена мерцает. Вы уже знали тайну? — Это же мой собор, — с достоинством произнес священник. — Однако раньше времени не выдали своего знания… Полагаю, отче, вы — первые врата? Священник поклонился: — Проницательность делает вам честь, премудрый. — Могу ли я полюбопытствовать о вашем решении? |