Онлайн книга «Легко на сердце (сборник)»
|
– Хватит! – оборвала мужа Люба. – Ты заработай сначала! Слышали мы!.. Вова обиделся. Всерьез, кажется. Но ненадолго! Надолго обижаться он не умел. Это Люба могла молчать целый месяц. А Вова – часа два от силы. – Не веришь? – сурово сдвинул брови супруг. – Ну и не верь! А лично я знаю! – Угу! – Люба сурово кивнула. – Плавали, знаем!.. Ладно, доедай – и в постель! Мне и той ночки хватило! Вова закивал и «дурацким» голосом жалобно попросил «компотика». Уже перед сном, кряхтя и ворочаясь, как бы между делом – знал ведь свою гневливую женушку – он как бы невзначай обронил: – Да, Люб! – громкий зевок. – А мы завтра с Одо встречаемся. Идем в ресторан. На прощание, – испуганно добавил он, – вместе с тобой! Возмущенная Люба привстала: – Со мной? Здрасьте!.. Со мной… Разбежалась! Вот прямо счас пойду и гуталином босоножки натру!.. И думать забудь! Не пойду! Опять наблюдать вашу пьянку! И глупости ваши! Сейчаз! И разговоры про бизнес… Надоело! И потом… у меня завтра клиентка. Марина. Люба откинулась на спину и засопела, вложив в этот звук весь свой гнев и недовольство. – А придется! – спокойно ответил муж. – Герр Проппёр вас видеть желает! Как украшение стола! Прощальный банкет, Люб! После подписания всех бумаг! И будем мы там не одни – будет куча народу! И тебе, моя милая, быть там положено! По этикету! А пить я не буду – честное слово! – торопливо добавил Вова. – Слышишь, Любаш? Коротко изложив, что ей категорически наплевать на этикет, на прощальный банкет, подписание важных бумаг и кучу важного народа, отвернувшись, Люба сделала вид, что уснула. А вот Вова действительно сразу уснул – засопел быстро, почти моментально, сообщив доверительным тоном, что она, Люба, все же пойдет! «Вот ведь нервы! – раздраженно подумала Люба. – Канаты! И все ему по барабану…» Наутро Люба встала с плохим настроением, опухшими глазами и синяками под ними. Молча собрала завтрак, надеясь на Вовину забывчивость. Вова и вправду о предстоящем ужине не говорил. Вот только у двери, собираясь шагнуть за порог, посмотрел на жену и внятно сказал: – Ровно в семь я у подъезда! А ты… Чтобы была как часы! Поняла? У лифта обернулся: – И сделай прическу! – сказал тоже строго, но через секунду рассмеялся: – Чтобы гордилась страна! Опешившая Люба ничего не ответила. Медленно затворила дверь и села на стул. Не пронесло… Пришлось собираться. Правда, прическу Люба решила не делать: знала, что ее красота – в распущенных волосах. В этой медной реке с переливами. И вечернее платье решила не надевать – перебьются! И муж, и страна. Пусть гордятся тем, что есть. Юбка по колено, скромный свитерок. Каблуки, конечно, наденет. Так, для блезиру. Осмотрела себя в зеркале – придирчиво, как всегда. Глаза на висках, рот как у рыбы. Негритянский такой… Тронула губы светлой помадой – подчеркивать это совсем ни к чему. Ресницы подкрасила. Все, обойдетесь! Свитер цвета сочной травы – с откровенным и даже нескромным вырезом – Любе шел. Мотнула головой: водопад волос заструился, зажил своей жизнью. Нет, все ничего. И даже очень! Точно ко времени – еще одна странность: Вова не был пунктуальным – муж был во дворе. Посигналил. Люба опять завелась: «Нельзя было звякнуть на сотовый? Стоит и гудит в свой клаксон!..» Вышла и молча села в машину. – Ну, и чего? – спросил муж. – Сейчас-то – чего? – Да ничего! – буркнула Люба. – Не люблю я все это!.. Вова пожал плечом: – Странная ты… Я же тебя не в горы зову! И не на уборку картошки! А в ресторан! На светский, так сказать, ужин! – И он радостно рассмеялся. – Вот именно! – ответила Люба. – Все эти светские рауты… Ну, не по мне это! И ты это знаешь! Последняя фраза прозвучала укоряюще. Вова включил радио и стал подпевать Михаилу Кругу. Люба молча смотрела в окно. Ресторан был шикарным! Это сразу видно. По парковке и услужливому парковщику, принявшему у важного Вовы ключи. По швейцару с золотыми галунами, склонившемуся в почтительном поклоне. По встречающей девушке-менеджеру с внешностью «Мисс Вселенная», которая проводила их к столику. По интерьеру – пышному, золотисто-кудрявому, в стиле рококо или барокко. Люба в этом не разбиралась. За столом сидели Одо Проппёр и еще двое мужчин. Один – явно немец, худощавый, с узким и строгим лицом, одетый в светлый костюм. Второй – полноватый и кудрявый весельчак в яркой рубашке, с широкой золотой цепью на загорелой и массивной шее. При виде Любы все оживились. Особенно перец в яркой рубашке. Он протянул руку и представился: – Стас. «Сухой» – как тут же нарекла про себя Люба немца в светлом костюме – представился Валерием Ивановичем. «Не немец!» – удивилась она. – А как похож!» Как поняла Люба, Сухой относится к Вове и русской стороне, а кучерявый Стас – человек Одо. Чересчур заботливые официанты (ну, просто мамы и папы!) положили перед каждым гостем меню – огромные и тяжеленные, тисненые кожаные папки. Предложили аперитивы. Вова оживился и заказал виски. Люба метнула на него грозный взгляд: «Хорошенькое начало! А что будет дальше?» Одо произнес незнакомое Любе слово: «дюбонетт». Валерий Иванович показал рукой «нет». «Зашитый», – подумала Люба. Стас попросил «коньячку»: пять звезд, «Хеннесси Паради», все как положено. Люба заметила, как у мужа Вовы брови поползли вверх. Принесли закуски и аперитивы. От горячего Люба отказалась – заказала только салат. А мужчины принялись наперебой уточнять у официанта степень прожарки стейка: «медиум-рэр, медиум-велл, велл-дан…» Одо Проппёр был тих и, казалось, печален. Он кидал взгляды на Любу, а она старалась на него не смотреть – больно надо! Бледно-голубые глаза Одо влажно блестели из-под стекол очков и были задумчивы и очень печальны. Чувствовалось, что Валерий Иванович тут явно главный. Все, кроме печального Проппёра, старались ему угодить. Особенно Стас. Разговор потек мужской, серьезный: охота, рыбалка и бизнес. Под седло барашка Валерий Иванович произнес важным голосом тост: «За наше правое дело!» Стас зааплодировал. Любе было скучно. Ужасно скучно! Ей было совершенно наплевать на восхищенные взгляды мужчин за столом. Наплевать на то, что муж Вова ею гордился. И наплевать на Одо Проппёра – печального, грустного и явно влюбленного. Кокеткой она не была, мужчины ее не интересовали, и рестораны – любые – казались ей бессмысленным проведением времени. Лучше бы дома, ей-богу! У телевизора или компа. |