Онлайн книга «Легко на сердце (сборник)»
|
Был он невредным, но неспособных к предмету слегка презирал. В эту презираемую группу входили и мы с Танькой – неспортивные, да. «Через козла и по пять раз» – такое было наказание за наши лень и сачкование. («Нам сегодня нельзя» – нехитрая уловка, помните?) Через козла – это было сурово. Черный кожаный козел был нам, неспортивным «сачкам», страшен и ненавистен. «Сам ты козел!» – цедили мы и прыгать отказывались. Физрук равнодушно ставил двойки и игнорировал нас. Утешали его любимицы – Терентьева и Плешакова. Олимпийский резерв, услада для сердца и глаз. Жилистая Терентьева и мелкая, юркая Плешакова козел брали на раз. Мы презрительно хмыкали и отводили глаза. В четверти, конечно же, выводилась жалкая тройка – совершенно, кстати, нас не унижающая. Сшив по паре фартуков из копеечного ситца и подарив их бабушкам и мамам на Восьмое марта, мы принялись за кулинарию. Были освоены постные щи и испечены оладьи. И исполнен ну очень модный салат «Мимоза» – правда, не с горбушей (а кто поделится дефицитом? Никто, схроны свои хозяйки берегли пуще глаза). «Мимозу» пришлось делать из сайры – тогда еще по рублю и из свободного доступа. И наступила пора печенья. «Печенье с творогом к чаю» – так волшебно звучала тема урока. И в этом читались уже какая-то свобода и даже творчество. Чувствовались запахи корицы и ванилина – они еще были в продаже. Словом, воцарилась атмосфера домашнего уюта и тепла. Настал день печенья. Творог – кислый до оскомины, из целлофановой кишки – в печенье оказался вполне удобоварим. Вырезали мы тестяные кругляши обычной рюмочкой, присыпали сверху сахаром и глотали слюну в предвкушении. – На чаепитие надо позвать мальчиков! – со вздохом сказала трудяша. Видно, что в восторг это ее совсем не приводило. – Да ну их! – дружно отозвались мы. – Кормить еще этих дураков! И Зина с облегчением согласилась. Печеньки были вынуты из духовки и, надо сказать, выглядели вполне симпатично. – Слушай, Громова, – дрогнувшим голосом обратилась наша Зина к Наташке Громовой, – сходи-ка ты к Анатольичу! Пригласи его на чай, а? – В голосе ее слышались и мольба, и ожидание. И конечно, смущение. Громова заартачилась: – Не пойду, Зинаид Васильн! Ну при чем ту ваш Анатольич? Да у него и урок поди! – Громова! – зычно гаркнула Зина. – Ты что хамишь? Ты же комсорг! Иди и приведи! – и тихо добавила: – Одинокий мужчина, что тебе, жалко? А урока у него сейчас нет. Слышь, Громова? Сходи! Ну будь ласка! Наташка вздохнула, видом своим показывая, что делает одолжение, о котором Зина будет помнить всю жизнь, и медленно вышла из класса. Физрук не «повелся» – Наташка с ехидной улыбочкой доложила: – Да отказался он! Сказал, неудобно! Бедная Зина побледнела и очень расстроилась. Встала у окна и загрустила. Совсем загрустила, совсем. А потом встрепенулась: – Громова! А ты ему отнеси, ну раз прийти сам не может! Наташка подняла черные очи к плохо побеленному, в желтых разводах потолку и процедила: – Ну ладно! Так и быть, отнесу! Что с вами делать! Женская солидарность! Зина ловко и быстро выложила печеньки на блюдце, выстланное белой салфеткой, налила в чашку (она называла ее «бокал») крепкий, почти черный, чай со смущенной оговоркой: – Он любит крепкий! И бедная Громова понесла угощение. Зина глаз от двери не отводила. И только когда Наташка вернулась, она чуть расслабилась – угощение возлюбленный не отверг. А потом Зина попросила спеть – бывало у нас и такое. Обращалась она ко мне и к Лариске – именно мы считались самыми голосистыми в классе. Репертуар наш был скромен и постоянен: «Зачем тебя я, милый мой, узнала» – раз. «Опустела без тебя земля» – два. И главный хит – «Зачем вы, девочки, красивых любите?». – С какой начать? – услужливо спросили мы, все-таки жалея бедную Зину. – С нашей, – попросила та. И мы затянули, напирая на ключевое слово «зачем». Зина по-прежнему стояла у окна, за которым неспешно шел крупный снег, укрывая крыши, фонари и дорожки. Было бело, красиво и грустно. Песню мы пели, переглядываясь. И кто тут красивый? Наш Анатольич? Ха-ха! Песни допели, печенье доели, Зина догрустила, и мы отправились по домам. Кстати, с Анатольичем кокетничали и другие училки – все понятно, дефицит мужчин. Мужиков в школе было, собственно, трое – кроме физрука, имелись физик и трудовик. У физика было мясистое, какое-то помятое бабье лицо и абсолютно невнятная артикуляция – присутствовали и шепелявость, и легкая картавость, и пришепетывание. Понять его было сложно, да мы и не особенно пытались. Почему-то нас страшно веселила его присказка «У нас, у физиков». Наверное, все-таки физиками мы считали Ньютона и Резерфорда, а не нашего шепелявого. Третьим был трудовик. Мы считали, что он похож на те табуретки, которые в течение долгих лет под его руководством мастерили наши мальчишки, – так же неказист, мал ростом, неумеренно широк и нелеп. Ходил он в черном сатиновом халате и в столовке брал два супа и три компота. Как-то мы заметили, что Анатольич кокетничает с англичанкой Светочкой – так мы ее между собой называли. Во-первых, любили, а во-вторых, Светочка и вправду была именно Светочкой – мягкой, улыбчивой, очень сговорчивой и крайне доверчивой. «Светлана Андреевна! – канючил кто-нибудь из нас. – Я к следующему уроку выучу, честно! Вот прям к следующему!» «Правда? – спешила обрадоваться Светочка. – Ты мне обещаешь?» Конечно, мы обещали. И Светочка начинала радоваться заранее. Была она очень стройной и очень модной блондинкой. Легкие кудряшки легкомысленно выпадали из подколотых в строгий пучок волос. Наивные глаза были распахнуты и доверчивы – подвоха, похоже, она ни от кого не ждала. А как Светочка одевалась! Каждый день мы бегали на второй этаж, где находился кабинет иностранного, посмотреть, в чем сегодня пришла наша Света. И Света нас, надо сказать, не разочаровывала! А как изящно она украшала свои строгие костюмы и платья! Яркие шелковые шарфики, блестящие брошки и бусы, лаковые разноцветные пояса – она была женщиной стильной. Это бесспорно. К тому же молодой и хорошенькой. Это вам не тяжеловесная, мрачная и упертая Зина. Застукали мы голубков у актового зала – Анатольич в спортивном костюме цвета электрик нашептывал Светочке что-то в изящное ушко, а она мило и тихо смеялась. Мы подумали: бедная Зина! Где она и где Светочка? Теперь все понятно! Думаю, Светочке такой кавалер, как Анатольич, был ни к чему – не первой свежести и бесперспективный. Но мужское внимание всегда приятно, ведь так? |