Книга Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь, страница 31 – Виктория Полечева

Тюльпинс дернулся, отгоняя скачущее насекомое от лица.

– Нет. Но видел его на рисунке… У нас в городе такие яркие цвета можно встретить только в чьих-то одеждах. Ну или в садиках, если уж на то пошло. А на том рисунке не было солнца, но от него исходил жар, понимаешь? Словно вся картина – само лето. А в Сорок Восьмом всегда очень прохладное лето…

– Сорок Восьмой? – Булутур вскинул голову. – Ты из Сорок Восьмого?

Тюльпинс поерзал на месте. И что Старейшине не понравилось в названии города?

– Да, из Сорок Восьмого, – с вызовом ответил молодой господин. – А что?

Мальчишка уткнулся носом в колени и замер. Тюльпинс тоже сел, беспричинная тревога поднялась в его груди, он взволнованно сглотнул, чувствуя, что сейчас узнает что-то важное. Что-то способное изменить его жизнь навсегда.

– Тьяльде. На своей родине я звался тьяльде, но Верхние зовут меня Мастером над старостью. Колдуны из этого Хранительства, по-местному – таусы, Мастера над иллюзиями. Я не знаю, как бы величали тебя жители Лейнима, но для Верхних ты – Мастер над расстояниями. Ты тоже нездешний.

Луна выплыла к центру неба, и теперь ее света хватало, чтобы видеть, как меняется лицо Булутура. Мальчишка кривовато усмехнулся и провел ладошкой по коротким волосам, видя удивление, отразившееся на лице его гостя.

– Ты не понимаешь, зачем я тебе это сказал? Ты тоже колдун, парень. И тебе давно надо было об этом знать.

Тюльпинс облизал полные губы и запустил руки в волосы. Он, конечно же, не сомневался, что мальчишка в какой-то степени безумен. Нужно было бы расхохотаться или, может быть, накричать на глупого Старейшину за столь нелепые обвинения. Да вот только желание, чтобы все сказанное оказалось правдой, затрепетало в груди жгучим огоньком.

– Ты прямо сейчас можешь вернуться домой. – Булутур потер лоб, словно его мучили головные боли. – Наверное, я даже мог бы кое-чем помочь… Но ты должен сказать мне правду. Он велел тебе найти меня? Он там?

– Он? Кто он?

– Суйли. – Мальчик подался вперед, вновь вглядываясь в лицо Тюльпинса, но тот лишь удивленно вскинул брови: это имя было ему незнакомо. – Хранитель? – дрогнул от волнения голос Булутура. – Он сейчас в твоем городе?

Тюльпинс лишь пожал плечами, невольно отодвигаясь от сумасшедшего мальчишки. Старейшина по-детски звонко расхохотался, запрокинув голову. Отсмеявшись, он отер с глаз слезы и шумно выдохнул.

– Да уж, прости меня. Просто это все так смешно, что не могу подобрать слов… Позволь, я расскажу тебе небольшую историю.

Тюльпинс коротко кивнул, давая понять, что готов слушать. Он сам себе дивился: желудок его был пуст, камни и сухая хвоя впивались в тонкую кожу через пижаму, а он всерьез заинтересовался чудной историей, которую ему должен поведать великовозрастный мальчишка.

– Я попал сюда еще младенцем. В этой глухой деревне мне повезло обзавестись другом – родился он всего на пару лет позже меня. Я был молчаливым, а он болтал без умолку, я был хилым и слабым, а он слыл первым силачом. Но нас сблизило рисование. Я делал угольками наброски, а он заливал их толстым слоем ярких красок. – Булутур уставился на ствол дерева позади Тюльпинса и улыбнулся. – Его картины всегда были средоточием солнца. Словно лучи вместо красок размазывал. – Мальчишка многозначительно посмотрел на молодого господина. – Когда ему не было и пяти, Суйли научился дурачиться со зверюшками… Легко заставлял делать их то, что ему хочется. Нас это забавляло. Но годы шли, он рос, а я набирался опыта. Пока он крепчал, я впитывал знания. И когда ему минул двадцать один год, а мне все еще не было десяти, мой друг начал вытворять разные вещи не только со зверушками, но и с людьми. Он мог заставить любого видеть то, чего нет. Он создавал такие искусные миражи, что вся наша деревня чуть не сошла с ума. Тогда прежний Старейшина изгнал его, велел не возвращаться, пока не научится пользоваться силами. Минуло полвека, и он вернулся. Да только нашел он в своих странствиях еще один дар… – Мальчишка испытующе посмотрел на Тюльпинса, а потом отвел глаза, видимо, решив опустить кое-какие подробности. – Силы его многократно возросли. Он стал Создателем. Мастером над всеми. Он мановением руки мог отнять жизнь, разрушить ее до основания и тут же создать ее из ничего, – распалялся Булутур. – Конечно же, наша деревенька стала мала для Суйли, и он отправился в город Верхних, чтобы стать Хранителем. Пришел год отбора, прежний Хранитель умер, и мой друг занял его место. Он должен был раз в десятилетие в течение ста лет отдавать крупицы своего могущества на благо Хранительства, должен был поддерживать жизнь во всем, что нас с тобой окружает. Так все и было, и Суйли девять раз приходил в город Верхних, чтобы жизнь Хранительства могла продолжаться. Оставался последний раз, десятый…

Мальчик замолчал, видимо, памятуя о недобрых событиях. И тишина продлилась бы долго, ибо мудрые люди могут предаваться воспоминаниям часами. Но тут живот Тюльпинса, устав терпеть лишения, взвыл со страшной силой. Старейшина мотнул головой, отгоняя призраков прошлого, и продолжил:

– Суйли сбежал, его не заботило, что будет дальше. Жизнь по всему Хранительству рушится, а он и носа не показывает, как последний трус.

– Н-но почему он сбежал? – Тюльпинс восхищенно всматривался в бледное личико мальчишки. Прежде только Кайли рассказывала ему такие чудные истории, но все они были лишь сказками, а эта – явью. И оттого мурашки бежали по коже.

– Я не хотел в это верить, но, кажется, он влюбился. Так сильно, как только мог. – Старейшина развел руками, словно эта причина не нуждалась в дальнейших пояснениях. – Хотя что еще могло затмить разум всесильному человеку, живущему вторую сотню лет? Только любовь. Я догадывался, куда он мог сбежать, но все же ничего не сказал…

– Если все рушится… Если все страдает… – Тюльпинс закусил губу. – Почему вы не выдали его Верхним?

Мальчишка вновь уставился на небо, глаза его бесцельно блуждали по всполохам звезд.

– Может, втайне хочу, чтобы все закончилось. – Уголки рта Старейшины тронула легкая улыбка. – Когда живешь больше сотни лет в теле хилого ребенка, конец всего – единственное избавление.

Тюльпинс сглотнул и сдавленно спросил:

– Но почему не изберут нового Хранителя?

– Искра жизни – особый кристалл, способный избрать Хранителя, – просыпается только тогда, когда прежний Хранитель умирает. Как правило, это происходит раз в сто лет. Срок истекает всего через несколько месяцев, но Суйли может прожить и дольше, а Искра без нового Хранителя и вовсе зачахнет. Не знаю, как проживет остальное Хранительство, но от деревеньки нашей к тому времени ничего не останется. Идем. Я напишу ему письмо, пусть узнает, что станет с его домом из-за легкомысленных выходок. – Старейшина презрительно усмехнулся. – Отправишься сегодня же.

Тюльпинс сглотнул, когда холодные глаза коснулись самой его души. Слова Булутура не были просьбой, это был приказ, которого нельзя ослушаться.

– А как я найду его? Я ведь не знаю, кто мог нарисовать эту открытку. Конечно, в нашем городе есть колдуны, но не могу же я подходить к каждому и спрашивать…