Онлайн книга «Смотри, я падаю»
|
Он глубоко вздыхает, слышит гул проснувшегося города, звук опускающихся на окнах жалюзи, голоса ссорящейся пары, старт мотоцикла. Экран мобильника снова гаснет. Он нажимает на стартовую кнопку. Фоновый снимок ее самой, Юлии и Софии на пляже в Магалуфе, в желтом, не знакомом ему, бикини. Кто-то там виден вдали, это может быть Давид, но может быть и любой другой молодой парень. А бикини она могла купить на те деньги, которые он ей дал перед отъездом. Одной рукой она делает жест победы, а второй жест – «отвали», неотрывно глядя в камеру. Если я посмотрю то, что здесь есть, Эмма, то я пожалею. Потому что, когда я тебя найду или когда ты вернешься, я верну тебе мобильник. И тогда ты спросишь: «Ты туда заглядывал, папа?» «Нет, не смотрел. Я никогда бы даже и не подумал копаться в твоей личной жизни, если меня не заставят чрезвычайные обстоятельства, ты же знаешь». Я отпустил тебя на свободу. «Это круто», – ответишь ты. Он звонит Ребекке, рассказывает, что произошло, что он узнал. Что он сделал. Она плачет, тихо и долго, они слышат дыхание друг друга, минута за минутой, пока их дыхание не становится общим. Она его не осуждает, говорит, что «большинство все же сделало бы шаг назад, в этот момент». Потом она снова затихает, делает вдох, отделяет свое дыхание от его. – Значит, мы знаем, Тим, теперь мы знаем, что случилось. Но он слышит по ее голосу, что она не верит своим собственным словам. Эти слова – только заклинания, которые стали их общим, разваливающимся языком. – Я люблю тебя, – говорит он. – Не говори так, Тим, зачем ты так говоришь? – и она кладет трубку. Он не может удержаться. Смотрит в ее приложения, листает ее фотографии. Не узнает ничего нового. Читает их последний обмен сообщениями в «Ватсапе». «…me do da jump» [208] Читает свой ответ. Прикасается пальцами к клавишам ее телефона, хотел бы написать что-то другое вместо этого: «Веселись». Хочет ответить на пустое сообщение, которое пришло позже, удивляется, почему он не ответил, пытается писать, но ее телефон не подключен, никакие слова не появляются на экране, а он мог бы написать: «Чего ты хотела?» Он долго принимает душ, после того как облазил весь ее телефон. Перед своим внутренним взором он видит, как снова и снова стреляет в Хоакина Оррача. Он ходит во всех направлениях от того дома, из которого ушла Эмма. В сторону моря. К городу. Через автостраду и поля в сторону Вальдемосы. Наверх в горы Сьерра-де-Трамонтана. Он кричит и зовет ее. Обшаривает землю шаг за шагом. Смотрит все, что разыгрывается в газете Diario de Mallorca, по местному ТВ-каналу, в крупных газетах «Паис» и «Эль Му́ндо». Что Хоакин Оррач найден мертвым, что тело с вдребезги расстрелянным лицом вынесло в море. Что все это, как предполагается, является местью за то, что он отказал известному мексиканскому торговцу кокаином в разрешении на строительство виллы в приморском районе Bendinat. Курорт начинают строить. На фото в Última Hora Лопес Кондезан пожимает руку Рогеру Сведину и Бенте Йоргенсен при закладке первого камня в фундамент. Проходит сентябрь, октябрь, и появляется сообщение о находке источника пресной воды на земле, где когда-то собирались строить Раковый центр. Больше нет никаких костей динозавра, а новый владелец участка, семья Кондезан, отказывается комментировать находку. Региональные власти хотели бы экспроприировать источник, но юридические процессы могут занять десятки лет. Вместо этого подписывается договор на тридцать лет с семьей и смежными концернами, которые оцениваются в сотни миллионов евро, и город соглашается выступить инвестором, вложив 20 % капитала, который требуется на эксплуатацию источника воды. За остальное финансирование отвечает банк Banca March. Тим едет вглубь острова, синее небо отражается в придорожной луже. Пятьсот коз и овец утоляют жажду в канаве. Разбрызгиватели воды бросают капли на поля для гольфа, на плантации тюльпанов всех цветов радуги, радуги, которая как будто приземлилась на поле, неся в себе цвета, чувства и жизнь, ожидающие возрождения. Дождь больно сечет Тима. Горы осенью негостеприимны, холодные и скользкие, просто опасные для жизни. Он застегивает свой черный плащ и продолжает искать, идет дальше. Выше в горы, потом вниз в долины, по оврагам, в любую секунду может поскользнуться на крутых уступах и исчезнуть навсегда, потерять сознание и остаться парализованным в этих чужих горах. Он думает, что за ним следят. Но они не появляются. Он из тех, кто идет, и идет, и идет, кто ищет и тоскует. Может быть, им нравится, что он там, в горах, эта одинокая фигура, идущая в дождь и в град. Он держит данное им слово. Единственное оставшееся невыполненным обещание. Он разговаривает с Ребеккой. Они говорят ни о чем. Она рассказывает, что Андерс хочет вернуться к ней, но «она не позволит», и он тогда смеется, смеется над грубым тоном ее голоса. Она тоже идет дальше, но по-своему. Он замечает изменения в ее дыхании, в паузах между фразами, как будто она хочет рассказать ему что-то, но никак не наберется храбрости. Он думает обо всех тех тайнах, которые носят в себе люди. Тайнах, которые в конце концов становится невозможным помнить даже самому себе. В последнюю неделю ноября он выходит в путь ясным утром, когда солнце опять завоевало небосклон и небо над Мальоркой и его горами приобрело почти алюминиевый оттенок. Он все идет, а раны его залечиваются. В боку остался черный шрам с дырочками, похожими на точки неудачного тату. Он идет под солнцем через кручу, рвет джинсы о колючки шиповника, повисает над пропастью, подтягивается наверх и видит под собой сухое русло ручья, метров на сто ниже, где пальмы тянут свои ветви к острым уступам, которые устремляются прямо в космос. В узком русле кое-где видны лужи. Последние перелетные птицы купаются там, в окружении мягких кочек, покрытых белыми примулами, явно перепутавшими время года. Он карабкается вниз. Осторожно. Смотрит уставшими глазами. Что это я вижу? Солнце на что-то набрасывается. Будто бросается с обрыва. Отражается в чем-то. Это ткань. Он бежит вниз, к этой ткани, которая лежит там, как пылинка. К этому розовому. К оголенным костям. Которые лежат на земле. |