Онлайн книга «Большая стрелка»
|
Один из старейшин камеры, типичная татуированная психованная уркаганская образина, развязной походкой подвалил к нему и попытался выяснить отношения. Влад взял его за шею, а потом швырнул об стенку. И объявил обалдевшим от такого напора сокамерникам: – Менты сейчас в ментовке. А я задержанный за то, что козлов, которые детей насилуют, давил. Кто против того, чтобы козлов давить? – Он обвел всех хмурым взглядом. Против никого не было. В добром уме связываться с разогнавшимся на всех парах Бронепоездом не станет никто. Потом его перевели в другую камеру, где сидели помощник прокурора, бравший взятки по делам о групповых изнасилованиях, сотрудник налоговой инспекции и три милиционера из патруля, грабившие в свободное время квартиры «новых русских». Его постоянно вызывал следователь, пытался припереть свидетельскими показаниями и вещдоками сомнительного происхождения. Влад смеялся в ответ. – А как вы объясните, что, выйдя из ИВС и обратившись в медпункт, гражданин Маничев имел многочисленные телесные повреждения? Вот справочка: – Мокроусов протягивал бумагу. – Он чего, из офиса Гринписа вышел? – отвечал Влад. – Он из ИВС вышел. Так что спрашивайте его сокамерников, кто ему массаж делал. – Они показывают, что Маничев жаловался на избиения со стороны милиции. – Ну и что? Мы же РУБОП, а не прокуратура. Нас уголовники не любят. Вот и оговаривают. Как и ожидалось, все закончилось ничем. Двери темницы распахнулись. Владу вернули вещи, деньги, пистолет, удостоверение. Никто его не встречал. На улице было свежо – моросило, а температура упала до пятнадцати градусов. Лето выдалось дождливое и промозглое. Но Влад наслаждался капающими на лицо каплями, резкими порывами ветра и открытым пространством. На работе в кабинете Ломова не было. Балабин, печатавший документ, аж подпрыгнул на месте: – Влад! Мы звонили в прокуратуру. Думали, ты к вечеру выйдешь. А то бы встретили. – Ничего, – отмахнулся Влад. – Как у нас тут? – Таскали всех в прокуратуру по твоему поводу. Ну уроды там конченые. Потом Влад отправился к начальнику отдела Казанчеву. Тот встретил его сухо и смотрел не в глаза, а куда-то в сторону. – Ну что, товарищ командир, давай начистоту. Что за камень у тебя за пазухой? – спросил оперативник. – Ты не представляешь, какие тут битвы были. И из управления по борьбе с личным составом меня атаковали. И из министерства. Вот, – показал Казанчев на пачку газет. – Это статьи с описаниями страданий Маничева. Вцепились в тебя они, – начальник отдела показал глазами наверх. – Казнить, нельзя помиловать… Ну мы переставили запятую. Так что сегодня – казнить нельзя. Но и миловать никто не собирается… В общем, выторговали мы тебя с условием, что не будешь мозолить глаза. – Что сие означает? – Что твое место – вакантное. Собирайся на землю. В отделе участковых тебе местечко нашлось. – Лучше пропуска у входа проверять. Прекрасно себя чувствуешь, – усмехнулся Влад. – Чего смеешься? – Потому что смешно… Давай листок. Рапорт буду писать. Казанчев протянул Владу листок и авторучку, и тот вывел своим неразборчивым почерком: «Прошу уволить из органов внутренних дел». – Не дури, Влад. Через год-другой мы тебя выдернем обратно. А ты пока всех семейных дебоширов переборешь. – Ты не представляешь, как мне все это надоело. – Что надоело? – Извиняться перед насильниками детей… Пока. – Влад поставил размашистую роспись и поднялся. – Привет Политику. Но если уж началась черная полоса, то тянуться ей и тянуться. Кто-то на небесах будто решил испытать Влада на прочность. После визита на работу он отправился в приглянувшийся ему уже давно бар на Ленинградском проспекте. Там немножко поднагрузился, что, впрочем, настроение не подняло, и двинул до дома. – Значит, из командировки? – зло посмотрела Люся на него. После его задержания Николя, чтобы не беспокоить жену товарища, наплел ей о срочной командировке. – Ага. Из Пензы, – усмехнулся Влад. – И не мог две недели позвонить? – Не поверишь – ни секунды времени не было. – И летал без чемодана, без вещей… – Срочно надо было. Один бандит авторитетный там нарисовался. – Ты все врешь. Все врешь. Ты мне постоянно врешь! Твои эти шлюхи! – Где это ты видела шлюх? Нет у меня на них времени. – Ты сутками неизвестно где. У тебя на пиджаке женские волосы. – Один раз. И то тогда рейд по притонам проводили. – Ты врешь! – крикнула Люся яростно. Нельзя сказать, чтобы Влад не заруливал иногда налево. Не стеснялся он использовать отговорки типа: «Был на операции». Но сейчас ему было обидно слышать подобные упреки. – И ты пьян. Ты опять пьян… – В меру, – буркнул Влад. – Цветы не даришь. О любви когда в последний раз мне говорил? Тут его и потянуло за язык: – Дорогая, ты с головой не дружишь? Двенадцать лет живем. О какой любви?! – Вот! – торжествующе воскликнула Люся. – Так и скажи – нашел какую-то шлюху! – Не нашел. – Ты врешь… Все ты врешь… – Да, я все вру, – вздохнув, кивнул он. – Что? – Я все вру! В итоге Люся собрала чемодан, с трудом закрыла его. – Далеко? – полюбопытствовал Влад. – Найду кого-нибудь получше. Кто меня как женщину будет воспринимать. – Хотя бы скажи, кого найдешь. Я его по картотеке проверю. Вдруг брачным аферистом окажется. – Мерзавец. Какой же мерзавец. Двенадцать лет… – Коту под хвост, – закончил Влад. – Ладно, или иди или оставайся. Она ушла. Папашка у Люси – бизнесмен, у него под Москвой роскошный коттедж. И зятя он считает никчемным дураком, не способным заработать себе на пропитание. Люся поехала к нему изливать слезы. – Хрен с тобой, красная шапочка, – махнул рукой Влад, когда дверь захлопнулась, полез в портфель и выудил оттуда бутылку беленькой. * * * На теле Зимы эксперты насчитали восемнадцать ножевых ран. Чем он провинился, кому встал поперек – Художник так точно и не узнал. Слухи ходили разные. И что с его наводки взяли воровской общак, и что он стучал милиции. Его, как в старые добрые времена, приговорили на воровской сходке на окраине Ахтумска к смерти и там же привели приговор в исполнение. |