Онлайн книга «Стрелок. Путь в Туркестан»
|
В общем, праздник удался. – Зачем ты так с этим корнетом? – устало спросил Барановский, когда они покидали ресторан. – Он же ещё мальчишка. Очевидно, фант проиграл, вот и… – Да на здоровье! – ухмыльнулся компаньон. – Но дело может кончиться дуэлью! – С бывшим унтером? – Действительно, – озадачился инженер. – Но в любом случае хотелось бы избежать скандала. – Ой, да ладно тебе. Он же лыка не вязал. Завтра проспится и не вспомнит, где куролесил. – Ты думаешь? – Что я, офицерье в подпитом состоянии не видел? – Надеюсь, ты прав. – Да чёрт с ним! Лучше скажи, про лекции они серьезно? Я же… – А что тебя удивляет? У меня тоже нет диплома, но перед студентами я выступал не раз. – Ты – другое дело, дворянин и всё такое. Да у тебя папа – профессор! – А тебя Путилов похвалил. – И что? – Боже, как ты всё-таки наивен иногда! – рассмеялся Барановский. – Николай Иванович рассказал, что был у великого князя, к которому не всякого генерала пустят, после чего тут же сделал комплимент тебе, именно как рассказчику и в некотором роде популяризатору. – Однако! – А ты как думал? – Надо бы как-то отблагодарить. – За подряд на паровозы, который получил его завод? Ладно, нам всем пора домой. Сажай своих красавиц в сани, пока не замерзли. Предложение было на редкость своевременным, поскольку спутницы Будищева были готовы. Обе девушки выглядели обворожительно в зимних шубках, а их сияющие глаза могли свести с ума кого угодно. Правда, в глазах Геси иногда мелькало какое-то беспокойство, но она упорно гнала его прочь. Слишком уж много событий произошло сегодня и их следовало хорошенько обдумать. Стеша же просто безмятежно улыбалась. Она и без того знала, что Дмитрий самый умный и добрый. И если захочет, то достанет даже звезду с неба. А сегодня об этом узнали и все остальные. Когда-то в этом каземате стояла пушка, которой так и не довелось выстрелить по врагу, хотя жерло грозно выглядывало в амбразуру. Увы, оборонительного значения Петропавловская крепость давно не имела, превратившись из военного форпоста в узилище для инакомыслящих. Поэтому орудие давно убрали, амбразуру забрали толстой решеткой и теперь там сидел заключенный. Когда-то он был молод и даже красив, имел мечты, стремления. Боже, как давно это было! Полгода назад… Звякнула железом о железо крышка глазка, и чей-то равнодушный взгляд скользнула по сгорбившейся фигуре арестанта. Тот, погруженный в какую-то невероятную апатию, даже не пошевелился в ответ. Затем раздался противный скрип давно не смазанных петель, и отворилась дверь. – На выход, – нечеловечески равнодушным голосом велел хожалый. На самом деле, это было не рядовым событием. Обычно тюремщики не разговаривали со своими узниками, и единственный, с кем заключенный общался после суда, был священник. Впрочем, общением это было назвать трудно. Седой благообразный батюшка накрыл его епитрахильей и вопросил о грехах. Затем, не дождавшись ответа, сокрушенно покачал головой и, перекрестив на прощание, вышел вон. Поднявшись на разом одеревеневших ногах, отказавшийся от исповеди преступник с трудом шел по коридору. Его ждала виселица. Было время, когда он даже мечтал о таком конце, воображая, что это будет прекрасный светлый день, а у его эшафота будет стоять с цветами всё прогрессивное человечество, восхищенное его подвигом. Увы, вместо этого было раннее утро, пустой двор, равнодушные лица палача, конвоиров, прокурора и доктора, который должен будет засвидетельствовать смерть. – Вы слышите меня? – донесся до приговоренного чей-то голос. – Д-да, – едва шевеля помертвевшими губами, ответил он. – Вы – Григорий Назимов? – К-когда-то меня так звали. – Вы осуждены за убийство великого князя Алексея Александровича? – Да, – еле слышно отозвался узник, но видимо, расспросы разбудили в нём любопытство и в глазах проявился огонек интереса. – Зачем вы спрашиваете? – Я знаю, что это были не вы. – Откуда? – Это не важно. Просто скажите мне, кто это был? – Это был я! – Лжете! Облегчите душу перед смертью, скажите мне, это был… – Слушайте, вы, – с необыкновенным ожесточением воскликнул Назимов. – Это был я! Я один! Запомните! Но жандармский офицер продолжал стоять рядом, не обращая внимания на приступ ярости у приговоренного, и когда тот стих, снова задал вопрос: – Это был Будищев? – Что?! Да… то есть нет… зачем вы меня мучаете? – Скажите только одно слово. – И что, – почти плача спросил Григорий, – меня не казнят? – Нет, – не стал кривить душой штабс-капитан. – Вас повесят, таков приговор. – Тогда зачем это всё? – Разве вы не хотите остаться неотомщенным? – Я уже отомстил за весь угнетенный народ… – Бросьте. Алексей Александрович не сделал никому зла, не занимал важных постов. Не было никакого смысла убивать его. – Всё равно. – Хочешь сдохнуть за чужое преступление? – разозлился жандарм. – Ну и чёрт с тобой. Конвой, ведите его! Вскоре осужденный оказался на эшафоте, после чего ему зачитали приговор. Назимов остался безучастным. И даже когда ему надели на голову мешок, он стоял так, будто происходящее никак его не касалось. И лишь ощутив на шее петлю, он дернулся и что-то промычал, но было поздно. Люк под ногами открылся и бесформенная фигура в сером халате скользнула вниз. – Плохо Прошка казнит, – вздохнул врач. – Что?! – Я говорю, что люк надобно открывать резко, а веревку делать подлиннее, – охотно пояснил эскулап. – Тогда шея под тяжестью тела ломается, и смерть происходит быстро. А теперь придется ждать. Но палач, которого доктор назвал Прошкой, видимо и сам понял, что совершил оплошку, а потому повис на теле приговоренного, обхватив его руками и ногами. – Не извольте сомневаться, ваше благородие, – приговаривал он, с какой-то сладострастностью чувствуя конвульсии. – Чичас дойдет, болезный. – Вот подлец! – ругнулся врач и с сочувствием посмотрел на офицера. – Вам, Вельбицкий, видимо, непривычны такие зрелища? – Не то чтобы, – поморщился штабс-капитан. – Смерть я повидал… – Нет, батенька, это вам не война. Тут совсем иной склад характера надобен. И чего вас только с Харькова сюда принесло? – Ситуация сложная. Вызвали всех кого только можно. – Это да, – вздохнул доктор и показал на казненного. – А ведь всё он! Показал, мерзавец, что и из револьвера убить можно-с! |