Онлайн книга «Стрелок. Путь в Туркестан»
– Тебе не интересно? – Знаешь, – немного помолчав, начал Будищев. – А ведь это болото совсем рядом. Вёрст пятнадцать отсюда, не более. – Какое болото?! – Через которое я сюда попал. – Откуда? – Из будущего. – Ах, ты опять про это! – Про него. Я когда после войны сюда ехал, всё думал, а не вернуться ли мне обратно? – Каким образом? – Так же, как попал. Ходил тут, присматривался, прикидывал, где спрятать трофеи, которые у тебя хранились, так, чтобы никто кроме меня не нашел… – Зачем? – Ну как зачем? Думал, откопаю в своем времени и продам. Антиквариат, он у нас в цене. Поднимусь по баблу. Куплю квартиру, машину, буду, как говорится, в шоколаде. – И что же? – А ничего! – В каком смысле? – Понимаешь, Лёшка. Я в своём времени, хоть с квартирой, хоть с машиной, так и останусь тем же Димкой-детдомовцем. Просто буду по шабашкам не на маршрутках добираться, а на своей тачке. Никто меня в серьезный бизнес не пустит. Это только с виду у нас там демократия, а на самом деле ещё хуже, чем до революции… только вместо графов барыги рулят и чинуши. – А тут? – А тут я всё могу! Нет, серьезно. Понимаешь, я сейчас один знаю больше, чем все ваши академики или профессора. Я один умею то, до чего люди ещё не скоро додумаются. Взять хоть Барановского, ведь он гений, а простых вещей не понимает! Я его пацану фонарик сделал, так он на меня смотрел, как на… блин, как этого древнего грека звали, что огонь принес? – Прометей? – Во-во, как на Прометея! – И что ты будешь делать, звонки ставить? – Звонки фигня! Хотя я на них нехилые бабки поднял для простого мастерового. Нет, брат, теперь я купец и у меня своя мастерская! Да я в ней всё что угодно сделаю, о чём другие ещё даже не догадываются. Освещение, сигнализация, электродвигатели,… а ещё пулеметы, автомобили, самолеты, ты хотя бы представить можешь, как они выглядят? А я их видел! Да что там самолеты, я, когда сюда ехал, хотел примус купить… – Какой ещё примус? – Во-от! Не изобрели ещё примус! [13] – А зачем он? – А низачем. Деньги я на нем заработаю! – И большие? – Может, и не очень. Только я таких вещей столько знаю, что внедрить их все, наверное, и жизни не хватит. На чем-нибудь, да поднимусь. – Кажется, тебе уже хватит, – покачал головой Лиховцев. – Что?! – вскинулся Будищев, но потом, оглядев окружающую обстановку, как будто очнулся и кивнул. – Да, ты прав, дружище. Поздно уже. Давай ещё по одной, и пойдем в дом. * * * Тем временем Геся, Стеша и Елена сидели в гостиной при свечах и, поджидая своих мужчин, коротали время за рукоделием. Точнее, Степанида штопала Сёмкину рубаху, Леночка разглядывала дамские журналы, а Гедвига Генриховна давала ей пояснения, нервно поглядывая в сторону двери. – Как необычно, – изумилась девушка с очередной картинки. – Неужели такое носят? – О, да! – усмехнулась модистка. – Но это ещё что! Есть кое-какие идеи… Ручаюсь, они произведут настоящий фурор! – Как я вам завидую… – Не стоит, – нервно отозвалась та, борясь с желанием выйти на улицу. – Хлеб швеи горек. – Но ведь вы же не просто швея? – Теперь да. Но начинала я простой белошвейкой… Господи, да где же они ходят?! – Ой, не знаю. На Алёшу это совсем не похоже! – Не беспокойтесь, я прекрасно понимаю, кто выступил зачинщиком. Но ничего… – Не надо его трогать, – тихо возразила Стеша и, откусив нитку, отложила свою работу в сторону. – Скоро он вернется и всё будет хорошо. – Да кто же его трогает! – всплеснула руками пылкая дочь еврейского народа, но не стала развивать тему и пересела на оттоманку. – С ним так бывает? – робко поинтересовалась Леночка. – Иногда, – вздохнула девушка. – Когда не ладится что-то или неприятности. Или войну вспомнит. – С Алексеем тоже так было поначалу. Но недолго. – Трудно потерять ногу в его возрасте, – со вздохом отозвалась из своего угла Геся. – Я помню, как он переживал в госпитале. – Нет, дело не в этом, – покачала головой Елена и прикусила губу. – А в чем же? – удивилась хозяйка. – Мне, право, неловко… – Тогда, может, не стоит? – попыталась остановить её Стеша. – Нет, продолжайте, раз уж начали, – заинтересовалась Гедвига. – Дело в том, что у Лёши была невеста. Она обещалась ждать его с войны, но… – Погодите, кажется, я припоминаю. Да-да, он много рассказывал о ней… как же её звали? – Софья Батовская. – Да, точно. А что же с ней случилось? – Пока Алексей воевал, она встретила другого человека и полюбила его. Мой брат освободил её от данного ему обещания и даже был шафером у них на свадьбе… но он очень сильно переживал этот разрыв. – Да, я слышала эту историю, – печально вздохнула Геся. – Дрянь! – негромко, но очень отчетливо сказала Стеша. – Что? – Я говорю, что эта ваша Софья – дрянь! – жестко повторила девушка. – Алексей Петрович очень хороший и добрый человек. И если она не сумела оценить это, то просто его недостойна. – Я тоже так думаю, – вздохнула Лиховцева. – Но Лёша запретил мне так говорить. Погрустневшая Гедвига хотела ещё что-то сказать по этому поводу, но тут за порогом раздались шаги, потом отворилась дверь и в проёме появились пропавшие мужчины. Причем Лиховцев выглядел немного смущенно, а вот Будищев, несмотря на выпитое, был собран и подтянут. – Не скучали тут без нас? – весело поинтересовался он. – Все глазоньки проплакали, – в тон ему отозвалась Стеша, и лицо её озарилось улыбкой. – Это вы зря! – усмехнулся Дмитрий и, обернувшись к жене, спросил: – Ты тоже рыдала? – Я, вообще-то, думала, что ты в соседней комнате, – с деланым спокойствием ответила та, подарив мужу один из самых выразительных своих взглядов. – О как! А у нас хорошие новости. Наш друг любезно согласился стать здешним управляющим. Завтра мы отправимся в Рыбинск, где оформим все необходимые бумаги, после чего можно спокойно возвращаться в Петербург! – Ура! – подпрыгнула Леночка и бросилась обнимать брата. Николай Иванович Путилов был уже далеко не молод и многое пережил в своей жизни. Он успел побывать моряком, чиновником, изобретателем, инженером и одним из самых известных в России предпринимателей. Именно ему удалось совершить невозможное – организовать во время несчастной Восточной войны [14] постройку нескольких десятков мелкосидящих канонерских лодок. И тем самым спасти Петербург от нападения англо-французской эскадры. И всё это за одну зиму. В общем, его недаром почитали за гения, причем как в промышленных, так и в правительственных кругах. |