Онлайн книга «Путь искупления»
|
– Поняла. – Я делаю это, потому что ты хороший коп и красивая баба и потому что тебе всегда было плевать, что я уродлив, как старая автопокрышка. Но это вовсе не значит, что я горю желанием потерять работу, пустив тебя повидаться с этим сукиным сыном. Тебе все ясно? Она кивнула, не разжимая рта. – Ну вот и славненько, – сказал Рэндольф, а потом одарил единственной улыбкой, которую она удостоилась увидеть. – Держись прямо за моей широкой спиной, и цыц мне! Элизабет поступила, как велено, и не удивилась, что им удалось пробраться незамеченными. Зашли по-тихому и сбоку. Вся жизнь кипела у стойки дежурного сержанта сразу за входом в здание и в отделе уголовного розыска на втором этаже. Помещения с камерами временного содержания в столь поздний час практически вымирали, и на этом-то и строился расчет. Свернув в последний раз за угол, они увидели лишь единственного охранника, сидящего за письменным столом перед тяжелой стальной дверью. Тот поднял взгляд, и Джеймс беззаботно сделал ему ручкой. – О, Мэттью Мэтни! Как служится? Мэтни скрестил руки на груди и стрельнул взглядом в Элизабет. – Что за дела, Джеймс? – Почему бы тебе не пойти подымить? – Ты просишь или приказываешь? – Ничего я тебе не приказываю… Ладно, сгинь. Мэттью опять посмотрел на Элизабет – его лицо в свете флуоресцентных ламп казалось совсем бледным. Как и Джеймс, он был уже в возрасте – хорошо за пятьдесят – и лысый. Но, в отличие от Джеймса, худой и сутулый – мужчина с вечно недовольным взглядом, который, похоже, с каждым днем все больше ненавидел собственную жизнь. – Ты ведь в курсе, кто там сидит? Враг общества номер один! – Мэттью мотнул головой за спину. – А она вполне может оказаться врагом общества номер два. Получается, блин, очень серьезное одолжение! – Дама просто хочет переброситься парой слов. Вот и всё. – Зачем? – А какая разница? Это же всего лишь слова, простой набор звуков. Мы же, типа, не собираемся вытащить его отсюда! Ну не будь ты такой бабой… – Почему ты всегда такое вытворяешь? Мне это не нравится, Джеймс. Лично я себе такого не позволяю. – Вытворяю что? Ничего я такого не вытворяю. Мэттью уставился на Лиз, явно что-то высчитывая. – Если я скажу «да», то мы в расчете. Я больше и слышать не хочу про тот день! Всё, кончено. Даже если сам Дайер войдет сюда и обнаружит ее. Мы в расчете навсегда. – Заметано. Годится. – Могу дать вам две минуты. – Ей нужно пять. – Даю три. – Мэттью поднялся. – Он в изоляторе. До самого конца и направо. – Почему это он в изоляторе? – возмутилась Элизабет. – Почему? – переспросил Мэттью, бросая ключи на стол. – Потому что пошел он в жопу, вот почему. Когда Мэтни удалился, она вопросительно подняла брови, на что Джеймс Рэндольф только пожал плечами. – Итак, почему он нам помогает? – Мэттью как-то случайно подстрелил меня на перепелиной охоте, когда мы были еще детишками. У меня есть привычка напоминать ему об этом время от времени. Он каждый раз подскакивает до потолка. – Но вот изолятор… – Я выцыганил тебе дополнительное время. – Джеймс отпер массивную дверь. – Не вынуждай меня вытаскивать тебя оттуда за шкирку. * * * Шагнув через порог в коридор за ним, Элизабет увидела справа и слева от себя ряды больших зарешеченных камер, а на его дальнем конце – глухую дверь изолятора. Двинулась дальше по полутемному коридору – старые люминесцентные трубки помигивали и пощелкивали над головой, отчего она сразу почувствовала себя неуютно. Место очень напоминало настоящую тюрьму, а для самой Лиз тюрьма становилась все более и более реальной. Низкие потолки. Тускло поблескивающий, словно пропотевший металл. Она не сводила глаз с двери изолятора, маячившей в торце коридора. Мрачноватое это было зрелище – сплошь стальная дверь с восьмидюймовым окошечком на уровне глаз. Изолятор предназначался для наркоманов, буйных и психически неустойчивых. Стены и пол здесь были обиты древней парусиной, прочно пропитавшейся мочой, кровью и всеми другими подобными жидкостями. Опасная для окружающих агрессия и открытое неповиновение – вот единственные законные причины, по которым сюда могли поместить Эдриена. Сдвинув шпингалет, Элизабет приоткрыла заслонку окошечка и заглянула в камеру. Почему-то затаила дыхание – молчание словно излучалось из окошка наружу. Никакого движения в камере. Ни единого звука, громче едва слышного шепота. А вот и Эдриен – в углу, на полу. Босиком. Без рубашки. Уткнулся лицом в колени. – Эдриен? В камере было темно, тусклый свет проникал внутрь лишь из-за головы Элизабет. Она опять позвала его по имени, и он поднял взгляд, моргая и прищуриваясь. – Кто там? – Это я, Лиз. Эдриен с трудом поднялся. – А с тобой кто? – Здесь только я. – Я слышал какие-то голоса. – Нет. – Элизабет бросила взгляд в начало коридора. – Больше никого. С трудом переставляя ноги, Эдриен прошаркал ближе. – Где твоя рубашка? А ботинки? Он неопределенно отмахнулся. – Тут жарко. Похоже на то. Кожа его блестела от пота, бусинки влаги набухли под глазами. Казалось, что какие-то части Эдриена безвозвратно утрачены. Интеллект. Бо́льшая часть его внимания, способности отслеживать обстановку. Он наклонил голову, и капельки пота покатились по его лицу. – Зачем ты здесь, Лиз? – Ты в порядке, Эдриен? Посмотри на меня! – Элизабет дала ему время, и он им воспользовался. Она заметила небольшое подергивание мускулов у него на плечах, легкое содрогание, приведшее к кашлю. – Что-то случилось после того, как тебя поместили сюда? Я знаю, что задерживали тебя жестко, но с тобой и тут плохо обращались? Прессовали? Угрожали тебе? Ты вроде… Элизабет не договорила, поскольку не хотела заканчивать мысль, что он вроде как уменьшился. – Темнота. Стены. – Эдриен с трудом выдавил улыбку. – Я не очень-то уютно себя чувствую в стесненных пространствах. – Клаустрофобия? – Типа того. Он попытался улыбнуться, но это превратилась в новый приступ кашля, в еще двадцать секунд содроганий. Ее взгляд переместился ему на грудь, скользнул по животу. – Господи, Эдриен!.. Он заметил, что она смотрит на шрамы, и отвернулся. Впрочем, спина выглядела ничуть не лучше груди. Сколько же их там было, этих бледных, почти белых линий? Двадцать пять? Сорок? – Эдриен… |