Онлайн книга «Покажи мне дорогу в ад. Рассказы и повести»
|
Неприветливо глянул в мою сторону и спросил, полны ли российские магазины товарами. — Товаров много, но денег у простых россиян нет. — На ракеты у них деньги всегда есть. И на дворцы и яхты для «новых русских». Искусствовед спросил: «Что же эти бездомные дети, там, в подвалах и в канализации едят?» — Воруют что и где могут… Их ловят как бездомных собак и сажают в колонии. Они бегут оттуда. Потому что там еще хуже чем на чердаках и в подвалах. Старшие дети и воспитатели мучают и избивают младших. Чиновник Меркель спросил, имели ли немецкие киношники рекомендательные письма от Бундестага или других солидных организаций. На что получил ответ — да, имели. — Неужели и это не помогло? — Нет. — Что же у них там творится? — Они называют это «беспределом», но перевести это слово на немецкий невозможно. Художница Эмили спросила, не удалось ли документалисту встретиться с Путиным и попросить его лично о разрешении. Некоторые гости нетактично захихикали. — Мы послали ему письмо, но он нам не ответил. Хотели на доходы от проката фильма начать кампанию помощи бездомным детям. Госпожа Рисе спросила, красив ли Санкт-Петербург, и сама же рассказала о своем первом посещении города на Неве тридцать пять лет назад. О том, как сердечно ее принимали ленинградцы. О том, что у нее есть своя версия судьбы Янтарной комнаты, которая якобы хранится в Берлине, под Рейхстагом. Моя Лили, покраснев и замявшись, спросила сколько стоит входной билет в Эрмитаж. И правда ли, что там сохранился нетронутым зал, в котором заседало Временное правительство в день большевистского переворота. Политик Карл ничего не спросил, а проворчал: «Вам надо было посмотреть парад на Красной площади… Лучше бы поняли, куда ездили. Вот во времена Аденауэра…» Госпожа Рисе пригласила гостей к столу… все были рады прекратить наконец неприятный разговор об этой «ужасной стране и ее несчастных детях» с таким «добрым народом», которой вечно живет «как бесправная скотина». Похлебали красный борщ со сметаной, прожевали блины из гречневой крупы с тоненькими ломтиками соленой красной рыбы… съели пельмени… выпили по маленькой рюмочке водки… На десерт подали крепкий «русский» чай (кипяток разливали из купленного во времена ГДР самовара) и крохотные медовые пряники. После того, как покончили с пряниками, все разбились на группки по интересам, разошлись по углам огромной гостиной и горячо обсуждали что-то, жестикулируя и громко гогоча. Я сделал глазами знак Лили, жадно расспрашивающей писательницу о ее будущей книге: «Не пора ли нам домой?» Потому что давно потерял и энтузиазм, и азарт спорщика и тяготился общими интеллигентскими разговорами. Не хотелось больше меряться фаллосами с мужчинами и блистать заемным остроумием перед женщинами… Хотелось вздремнуть… Лили бросила на меня рассерженный взгляд, что означало: «И не надейся! В кои-то веки выбрались из дома…» Я смирился, сел в старинное кресло с подлокотниками, посмотрел на потолок, по которому бегала от своей тени большая муха и закрыл глаза. Блаженство мое прервал господин Валентин, гипнотизер. Он сказал: «Я заметил, что вы морщились во время речи коллеги режиссера. Почему?» Пришлось внимательно посмотреть ему в лицо. Усталые умные глаза цвета капусты, римский нос, узкие немецкие губы, морщины, выдающие застарелого скептика и мизантропа. Породистый человек. — Потому что… Я чуть было не сорвался и не начал рассказывать о деятельности «коллеги режиссера» в далеких семидесятых… — Потому что там, в путинском государстве все гораздо хуже и опаснее… и для населения России и для нас, тут. Надо не помогать злобным безумцам, а вооружаться… Перестать наконец быть экономическим гигантом и политическим карликом… Создать свое атомное оружие сдерживания, починить танки, вернуть першинги… Немецкая беззащитность — приглашение для путинской орды. Но вдолбить это в голову тут никому невозможно. Немцы думают, что они все понимают лучше всех. Даже Россию понимают лучше, чем русские эмигранты, прожившие там десятилетия, и следящие за каждым писком, доносящимся оттуда. — Ха-ха-ха. Ну что же… я наверное не так самонадеян, как другие… не поленитесь, сформулируйте кратко… что вы думаете о вашей бывшей родине. Орнамент морщин на лице гипнотизера отобразил максимальный градус приветливости. Но губы… губы выдавали его скепсис. Не было никакого интереса к России у этого всезнающего дьявола. И не могло быть. — Охотно. Место бывшей партийной номенклатуры заняли путинские дружки и гэбисты, чиновники, олигархи… с несметными наворованными богатствами и неслыханной властью в руках. Народ, бывшие «совчелы», ныне называемый «ватой» — нисколько не изменился. Ну разве что — по сравнению с моим временем — наркоты и наркоманов стало в сотню раз больше, чем было при Брежневе, и больных спидом прибавилось на порядки. А так… все по-прежнему. Беззаконие, утеснение, воровство и агрессия сверху… а снизу — блаженная тишина, прерываемая только бульканьем водки, икотой и урчанием голодного брюха да уханьем и стонами драки. Потихоньку начались войны. Попробовали в Грузии, сошло с рук. Откусили у нее территории. Продолжили с Украиной. Империя не может существовать без войн, на которые можно все списать. Им всегда нужно кого-то убивать, понимаете? Я спрашивал его, хотя знал, что его не интересует то, что я говорю. Говорил и думал: «Что ему от меня надо?» — Убивать и грабить… Недалек тот день, когда Россия атакует балтийские страны, Польшу, Румынию… а потом они попрутся и сюда. Если они так жестоки по отношению к своим бездомным, то какими они будут тут? Я все это часто пытался втолковать моим новым согражданам, но мне не верят… только смотрят на меня примерно так же как вы сейчас на меня смотрите. Как на очернителя России и фальшивого пророка. Или на идиота… — Это потому, что… если вы правы, то надо… радикально менять жизнь… и общественную и частную… заново создавать армию, шерстить тайные службы… и продавать акции, пока все не рухнуло. А акции — единственная сейчас возможность получать хоть какие-то деньги, не работая… Никто не хочет отказываться от дивидендов. Гораздо легче считать идиотом вас, чем себя. — Понятно. Кстати, а вы действительно гипнотизер? — Да, только я психотерапевт, а не фокусник. Иногда помогаю полиции. — Это вы к чему? — К тому, что люди, как узнают, что я гипнотизер, тут же просят показать фокус с «парящей в воздухе женщиной» или загипнотизировать всех так, чтобы начали раздеваться, трястись от холода или болтать вздор… — А вы это можете? — Хм… — Ладно, ладно, не надо никого раздевать… Полиции помогаете? Помогите мне маленькую загадку решить. |