Онлайн книга «Капсула бессмертия»
|
«Ах, вот что ты выбрала для интимной беседы, дитя природы». В глубине – единственный силуэт. Одинокая девушка, вяло всасывающая свежевыжатый сельдереевый сок. На тонких запястьях – браслеты с черепами, под расстегнутой косухой – платье в крупный горох. Кто она? Дочь олигарха, сбежавшая из-под опеки? Дизайнер? Актриса? Да, похоже, что-то связанное с кино. У нее детское капризное личико. – Как тебе здесь? Герман оторвался от одинокой посетительницы и поймал остренький, насмешливый глазок Нади. Она в свою очередь бросила заинтригованный взгляд на девушку с черепами и выбрала столик в другом конце зала. – Я тут всегда креветки беру, сельдереевый сок и дим-самы с овощами. С гоанским не сравнится, но хоть как-то. Ты что будешь? – То же самое. – Отлично. Музыка соответствовала интерьеру: шум леса и воды, стрекот неизвестных тропических насекомых, звенящие от соприкосновений трубочки Музыки ветра. Надя позвала напуганного, видимо, всей этой обстановкой официанта в зеленом шелковом кимано и сделала заказ. – Ну, рассказывай, – снова обрушилась всеми своими флюидами на Германа. – Да все хорошо. – По работе едешь? – Нет. – Герман взял в руки и повертел тэйбл тент с акцией от мартини: второй бокал бесплатно. – Я ж уволился. – Серьезно? Поздравляю. Теперь свободный человек. Пророк вздохнул: «свободный до последнего». – Ты, кстати, выпить не хочешь? – Герман кивнул на тейбл тент. – Перед полетом? – Ага. Они взяли два мартини по акции. Надя глянула на свои Happy diamonds. – Я еще в дьюти фри забежать хотела. Пойдешь со мной? Третьяковский поднял глаза к потолку, нахмурился и замычал, словно решая, стоит ли потакать женским прихотям. – Ну что ты, хватит, – толкнула его рассмеявшаяся наконец Надя. – Мне реально помочь надо. – Ладно, ладно. Выпьем только. – Так что? – Что «что»? – Куды ты едешь, если не в командировку? – Отдыхать. – Крутыш. А я вначале подумала, ты ролик для Herz und herz снимать собрался. – Откуда ты знаешь про Herz und herz? – напрягся Герман. – Ты же мне сам рассказывал. – Господи, я ничего не помню. Официант вернулся из тьмы с добычей. Поставил на стол берестяные лукошки, в которых спали свернувшиеся теплые дим-самы, а также сок, креветки в панировке и мартини. – Нет, с рекламой я завязал. – Ясно. Ты, кстати, таблетки принимаешь? – Это я тоже рассказывал?.. Надя кивнула. Третьяковский поморщился. – Принимаю. Пожизненно. – Вот и молодец. Выглядишь уже лучше. – Пью меньше. – Это видно. Пригубили мартини. – Пора обратно на бурбон переходить, – лихо пошел на вираж Герман. Надя недовольно покачала головой. – Ну что? Она наклонила голову и подставила Пророку длинную ароматную шею, так большую белую кость кладут под морду цепному псу. Он приблизил нос: под смуглой кожей сладко билась жилка. «Укусить», – сама собой явилась мысль. – Одуряюще. – Опиши, копирайтер, – насмешливо потребовала Надя. – Ну… дуновение бриза… – начал Третьяковский, вспоминая их старую игру, прикрывая глаза и романтично шевеля плавниками в пропитанном пробниками воздухе домодедовского «Иль де Ботэ», – …из цитрусового сада, расположенного на морском побережье, в котором свежие ноты лимона и грейпфрута скромно переплетаются с оттенками бергамота… заигрывая со зреющими под лучами южного солнца сочными персиками для того… – Для чего? – …для того, чтобы в сумерках спрятаться в прохладную тень сандалового дерева. – Мастерство не пропьешь, да? Герман, которого Надя теперь разглядывала с восхищением, млел, как начищенный пятак. Она всегда ценила в нем копирайтера. – Наверное. – И зачем ты уволился?.. – Ладно, уволился так уволился. – Я всегда обожала твои бодикопи. Мы всем отделом читали. Про тебя говорили, что ты гений, знаешь? Все девушки были в тебя влюблены… – Ой, ну хватит. Мы берем? Поставила на полку желтый флакон и взяла другой – Angel Thierry Mugler – в виде звезды. – Ничего не напоминает? – Сириус? – Да, твоя звезда. Ты должен идти за своим предназначением, помнишь? Надя прыснула себе на руку, понюхала. – Точно. Вот эти. На кассе Пророк уверенно достал кошелек. – Зачем? – Хочу, можно? – Герман. – Она серьезно, даже строго посмотрела на него, пытаясь всеми силами прикрыть фонтан вздымающейся радости. – Что? – Откуда у тебя деньги? – Сделал один фриланс. – Третьяковский врал беззастенчиво, перебирая в портмоне выданные Петром купюры. – Блестяще презентовал идею. – Ладно. – Она скользнула по кошельку глазами. – Только в последний раз. 5367 рублей! Ерунда, учитывая общее количество… Часов в 7 утра Пророка разбудил рингтон: утки поднялись с болот, оттого, что человек с аккуратно выбритой бородкой появился в этих нехоженых лесах, приминая кочки высокими, натертыми до блеска сапогами. Он достал из футляра черный пластиковый лук для спортивной стрельбы с оптическим прицелом. – Привет, как самочувствие? – это был действительно Петр, его голос звучал успокаивающе, к тому же он улыбался прямо в микрофон – так, наверно, с психами после приступа общаются. – Норм, – прохрипел Герман. – Голова не болит? – Да нет вроде. – Так, значит, Герман. – Магнитский перешел в тональность штабной крысы, дающей задание агенту в поле. – Билеты тебе привезет курьер через полчаса. Так что вставай, одевайся. Полетишь из Домодедова в четырнадцать пятьдесят пять. Не опаздывай, иначе у нас все накроется. – Хорошо, хорошо. – У тебя будет двести тысяч. Этого месяца на три хватит. – Зачем мне на три месяца? – Пророк уже вырвался из душных объятий лав сита, опустил ноги на холодный паркет, вслушивался, пытаясь понять, что тут не то, к чему он клонит. – Я же тринадцатого лечу. – Да, конечно. Просто образно сказал. Потер глаза и посмотрел в окно, на чистый серый квадрат. Сердце билось мелкой рыбкой, которую только что достали из воды, видно, оттого, что резко вскочил. Надо выпить таблетки. На полу валялся пиджак MEXX, платок Hermes, ярко-вишневые джинсы, а также книги и провода. На кухне – гора немытой посуды. Сколько мусора оставляет после себя человек! |