Книга Эль-Сид, или Рыцарь без короля, страница 59 – Артуро Перес-Реверте

– У каждого – свои обязательства.

Франк опустил руку на эфес меча, подвешенного у седла слева. Руй Диас помнил этот меч – с изогнутой гардой и навершием в форме желудя. Тот самый, который он видел в охотничьем лагере под Аграмуном, когда граф отказался взять его на службу.

– Когда мы виделись в последний раз, Руй Диас, ты не был столь дерзок.

Он снова тыкает мне, как тогда в Аграмуне. И пренебрежительный тон граничит с оскорблением. В отличие от него, Руя Диаса, граф явно забыл, с кем разговаривает.

– Это правда, – безыскусно ответил он.

– И тогда ты вел себя не в пример тише и скромнее.

Руй Диас кивнул, не теряя спокойствия:

– Раз уж вы не захотели стать моим господином, я нашел себе другого. Меня и моих людей обозвали тогда голодранцами.

– Могу и сейчас так назвать.

– Сейчас – вряд ли. Потому что на этот раз мы обуты сообразно обстоятельствам. – Он показал на свои сапоги. – Обуты и одеты для боя.

Голубые глаза под ободком шлема, моргнув, вспыхнули гневом.

– Ты не понадобился мне в Аграмуне и сейчас ни к чему, Руй Диас. Я скоро объясню тебе почему. Тебе и твоему новому хозяину.

Граф готов был круто повернуть коня, но все же сначала взглянул на эмира Лериды – как бы за подтверждением своей правоты. Однако Мундир жестом попросил сохранять спокойствие. Он еще не сказал своего слова.

– Да, моему брату – покарай его Всевышний – мы кое-что объясним. С помощью Аллаха возьмем Альменар, возьмем Тамарите и вышибем вас из Монсона.

Руй Диас слушал его в бесстрастном молчании и с почтительным вниманием. И это, кажется, взбесило эмира.

– Ты слышишь, что я говорю, неверный? Я обещаю тебе это.

Кастилец кивнул:

– Слышу, государь. Но мне кажется, чересчур много обещаний… даже для эмира.

Мундир резко выбросил вперед руку, указывая на запад:

– Я распну твоих людей на воротах каждой этой крепости. Смочу свой плащ кровью, и сложу гору отрубленных голов, и велю муэдзинам с ее вершины созывать народ на молитву. – Он взглянул на раиса. – Слышишь, что я говорю, Якуб аль-Хатиб?

– Только Всевышнему открыта истина, – невозмутимо ответил тот.

Руй Диас рассматривал изукрашенный эфес меча.

– В последний раз, когда я видел его, он лежал на бархатной подушке, – сказал он.

Граф отбил этот выпад:

– А теперь висит у моего седла.

– Вижу.

– Его имя Тисона. Он принадлежал одному мавританскому эмиру, а потом – моей семье.

– Красивая вещь.

– Не в одной красоте дело… Когда тебя приведут ко мне побежденным и пленным, он перерубит тебе шею с одного удара.

Руй Диас поглядел на него пристально:

– Вы, право, меня пугаете, сеньор граф.

Эти шесть слов прозвучали твердо. В них позванивала сталь. Взбешенный насмешкой, Беренгер Рамон презрительно дернул головой:

– По здравом размышлении скажу, что ты не заслуживаешь смерти от благородного клинка. Тебя просто повесят. Как последнего мерзавца.

– Теперь вы меня уж совсем напугали.

Руй Диас почувствовал, что Якуб аль-Хатиб косит на него взгляд, явно наслаждаясь этим словесным фехтованием, и сказал:

– Ну что ж, стало быть, и толковать не о чем.

И, слегка наклонив голову, что означало конец разговора, уже собирался повернуть коня, как Мундир окликнул его. На лице его играла злая улыбка.

– Дурная слава о тебе дошла и до Лериды. Тебя зовут Сид Кампеадор, не так ли? Тот, за кем остается поле битвы?

Руй Диас придержал коня:

– Да, кое-кто зовет меня так.

– Скажу тебе то, что не пригодится Якубу, ибо он – человек глупый, превратно понимающий, что такое «верность». Но ты – дело другое. Ты же наемник. Воюешь за деньги.

– Это не совсем так, государь, – спокойно отвечал Руй Диас. – Я мечом зарабатываю свой хлеб – свой и моих людей.

– У меня есть и хлеб, и деньги. Я не спрашиваю, сколько платит тебе мой брат…

– Он хорошо мне платит.

– Я могу дать тебе вдвое больше.

Руй Диас помедлил с ответом, словно и вправду размышляя. Потом обернулся к Якубу.

– Что же, очень недурно побеседовали, – сказал он так, будто они остались вдвоем. – Один обещал повесить меня, как последнего мерзавца, другой оскорбил меня, усомнившись в моей порядочности. Мне кажется, нам пора восвояси.

– Кальб роми! – ясно и отчетливо выкрикнул Мундир. – Христианская собака! Аллах покарает тебя!

Руй Диас уже не раз слышал подобные оскорбления. А на монархов не обижаются, какой с эмира спрос.

– Может быть, – сказал он невозмутимо.

– Мы встретимся с тобой на поле битвы.

– Встретимся.

С этими словами он окинул взглядом тополевую рощу, удостоверяясь, что оттуда не вылетит никакой беды, потом дернул поводья, дал шпоры коню и очень медленно поехал на берег. Ни разу не оглянувшись, Якуб двинулся следом.

Едва успели покинуть берег и начать пологий подъем к тому месту, где ждали их остальные, как позади послышался чей-то голос.

Руй Диас обернулся.

Мундир и Рамон уже присоединились к своим, но от них отделился одинокий всадник и рысью поскакал к реке. Вброд добрался до середины ее и там поднял своего коня на дыбы.

– Этого следовало ожидать, – сказал с досадой Руй Диас.

Крепкий и кряжистый всадник на могучем гнедом коне был в шлеме, в кольчуге и с круглым щитом. Вид у него был грозный, тем более что он размахивал над головой мечом и требовал себе противника, испуская надменные вопли, звучавшие именно так, как и должны были, то есть оскорбительно и вызывающе.

– Андалусиец, – определил Якуб.

Подобное было в порядке вещей у враждующих соседей, особенно если переговоры проваливались, – поединок предшествовал настоящей битве. Петушиный бой. Все в приграничье знали и соблюдали правила единоборства. Руй Диас и сам несколько раз участвовал в них – то отвечая на вызов, то вызывая сам.

– С твоего позволения, Сиди.

Якуб хотел было пришпорить коня, чтобы вернуться на середину реки, но Руй Диас загородил ему дорогу:

– Нет.

Сарагосец упрямо пытался объехать препятствие, и тогда Руй Диас ухватил его коня за узду:

– Я же сказал – нет! Это приказ.

– Речь идет о чести!

– Ты мне нужен.

Они были уже недалеко от своих. Послышался свирепый хохот Диего Ордоньеса, а когда Руй Диас взглянул туда, он увидел, что тот передает знамя Фелесу Гормасу.