Книга Облака из кетчупа, страница 28 – Аннабель Питчер

– Ага, нравится, – я вспомнила темно-каштановые волосы, темно-карие глаза и кривоватую улыбку, которая вызывала ревность всех без исключения девчонок, когда она адресовалась мне одной.

– А ты возьми и сама позови его куда-нибудь, – предложила Соф.

Я промямлила что-то насчет мамы, но, Стюарт, дело было не в маме, и ты это знаешь.

После того раза Арон еще трижды приходил в библиотеку. Он писал сочинения, я расставляла книжки по полкам. Наши руки вроде как были заняты делом, но глаза кружили в некоем потаенном танце: летучий взгляд друг на друга – затем в сторону; друг на друга – в сторону; друг на друга, еще, еще… и мы улыбаемся смущенно. И все повторяется сначала. А еще мы разговаривали, обо всем и ни о чем, перешептывались между стеллажами, возле его стола и один раз в вестибюле, где я вывешивала объявление о читательской группе. Я не расспрашивала Арона о его подружке, а сам он о ней не упоминал. Честное слово, я понятия не имела, какое место занимаю в его жизни, поэтому решила: пусть пока все идет своим чередом. Посмотрим, что из этого выйдет. Что в этом плохого? Если с Ароном ничего другого не начнется, а Максу я ничего такого не разрешу, то ничего дурного я не делаю.

Моя последняя смена в библиотеке пришлась на 19 декабря. Снегу навалило! Пятнадцать сантиметров. Чистого, белого, пушистого. В точности такого, как делаешь из ваты на открытке, когда хочешь, чтоб на ней получилось идеальное Рождество. Всякий раз, как открывалась дверь, я с улыбкой поднимала голову, но Арон все не приходил. Его не было ни в 9 часов, ни в 10, ни в 11. Когда и в 12 он не появился, я, совсем упав духом, сгорбившись, в поникшей шапке Санты, сидела за компьютером и печатала цифры в сводной таблице по выдаче.

– Ты можешь идти, – ровно в час сказала миссис Симпсон.

– Да ничего, – откликнулась я, с деланым интересом вглядываясь в таблицу. – Я только еще несколько цифр занесу.

– Я сама закончу.

– Нет, правда, мне не трудно, – сказала я, и, знаешь, Стюарт, если бы компьютерная мышка была живой, она бы запищала во все горло, так я ее стиснула.

Миссис Симпсон отставила свой кофе и выставила меня за дверь.

– Иди, иди. Папа будет ждать. Ах да, Зои… – Миссис Симпсон улыбнулась, что с ней бывало очень нечасто, и нажала на значок, аккуратно приколотый к кардигану. Значок вспыхнул: Хо-хо-хо! А миссис Симпсон помахала мне рукой.

Наша библиотека находится в самом центре города, и в тот день на улицах было не протолкнуться: народ (горожане, туристы) толпами валил за рождественскими покупками. С тяжелым вздохом я спустилась на тротуар. Ко всему прочему, еще и папа опаздывал. Вот досада!

– Зои? – окликнул кто-то справа. – Зои!

В библиотечном садике стоял Арон и размахивал руками в перчатках от разных пар.

– Вот ты где! А я думала, ты не… Привет! – воскликнула я не в силах скрыть радости.

Арон одобрительно мотнул головой.

– Классная шляпа.

Я лихо заломила шапку набок.

– Спасибо.

– И вполне подходяще для моего сюрприза… С Рождеством! – и Арон ткнул пальцем вниз, на что-то возле его ног.

– Э-э… С Рождеством, – ответила я, не совсем понимая, как реагировать на снежный ком, доходящий ему до пояса.

– Он должен был быть больше. И я не нашел ни кепки, ни трубки. – Он выжидательно уставился на меня. – Это же Фред! Твой французский снеговик, Фред. – Арон вытащил из пакета круассан и приделал его к снежному кому. – Voilà!

– Но где же голова? И глаза? И нос?

– Да у меня времени не хватило, – пробормотал Арон. Круассан отлепился и скатился к нашим ногам. – О, Господи. Полная безнадега, да?

– Есть немножко, – засмеялась я. И замолчала, потому что Арон не сводил с меня глаз и мотал головой.

– Черт, какой у тебя заводящий смех, – у меня щеки замерзли и ноги заледенели, но внутри было тепло тепло-тепло-тепло-тепло. – Твой смех… знаешь, больше всего на свете я люблю слушать, как скрипят зеленые бобы и как папа чихает, а теперь еще и как ты смеешься.

– А как твой папа чихает? – спросила я только потому, что больше ничего, хоть убей, в голову не лезло.

Арон показал, как: сначала оглушительное ААААААА… и потом неожиданно тоненькое и тихонькое – пчхи!

Я кивнула.

– Вот уж точно – отменный звук.

– Я годами слышал его по ночам. У нас кошка была. Такое страшилище…

– Не ехидничай!

– Да ты же ее не видела! Толстая-претолстая, лохматая-прелохматая и морда расплющенная. Но я ее любил. И папа тоже. У него, понимаешь, аллергия на кошек, а он разрешал ей сидеть у себя на коленях и весь вечер чихал. Мама злилась, называла его безмозглым, требовала, чтобы он отнес кошку на кухню, а папа говорил, что любит кошку, а кошка любит его, и потому он не против. «Когда любишь по-настоящему, идешь на любые жертвы» – так говорил папа.

– А еще Иисус.

– Ага. Только Иисус не трахался с соседкой и этим не сводил на нет все свои проповеди о любви.

Меня удивила горечь, прозвучавшая в его словах.

– Кто знает… – пробормотала я. – У меня всегда было такое чувство, что самые пикантные моменты в Библии пропущены. Иисус ведь был мужчиной. Он ходил в туалет. Рыгал. – Я вздернула брови. – Почесывался, когда никто не видит. Может, и интрижка у него была.

– Ты… – Арон перешагнул круассан и стоял прямо передо мной, – официально заявляю – ты уникум. – Я отрицательно потрясла головой. – Да, Зои. Рыгающий Сын Божий? Синее мохнатое существо по имени Биззл? – (Он запомнил имя! И сразу заработал целую кучу жирных плюсов за это.) – Кому еще придет в голову подобное?

– Не знаю, но мне думается, отрыжка Иисуса вошла бы в мой список самых лучших звуков.

Арон расхохотался, его теплое дыхание коснулось моего лица.

– А еще что?

Я в задумчивости наморщила нос.

– Шум крыльев, когда птицы взлетают. Классный звук.

– Звук свободы.

– Точно. – («Надо же, он понял! – удивилась я про себя. – И объяснять не пришлось»). – А еще, знаешь, что? – Но тут зазвонил телефон Арона (звук, который мне нисколечко не понравился), и мне не удалось рассказать про топот Черепушкиных лапок по кафельному полу на кухне.

Вместе мы смотрели на имя, высветившееся на экране.

АННА.

– Я должна идти, – быстро сказала я.

– Нет, постой. Все нормально. – Телефон умолк, и он сунул его обратно в карман. – Она может подождать… А вот мама – нет, – разочарованно протянул он, глядя мне за спину. Я обернулась и увидела торопливо шагающую к библиотеке и внимательно разглядывающую нас полную женщину с каштановыми прядями в черных волосах. – Я обещал отвезти ее домой.