Онлайн книга «Подчинённая. Дилогия»
|
— Ты мне в глаза смотри! — раздражённо восклицает она. — Ишь, глазки опустила! Кто подарил? Или коллективом скинулись?! Новым сотрудникам украшения за бешеные деньги дарят, да?! — Нет. Мам, послушай… — Я вот и слушаю. Жду твоего ответа. Это откуда? — Мам… Мне правда подарили всё это… — Это что за работа такая? Ты что, совсем стыд потеряла?! У меня дочь, что, проституткой стала, да?! — Мам, я не проститутка! — вспыхиваю я. — А кто? Ты отсутствовала несколько дней — где была?! — Я же говорила — в командировке! — И привезла оттуда вещей на мою зарплату за год?! — Мне их Руслан подарил… — Кто такой Руслан?! — Мужчина… — Я понимаю, что не женщина! Я тебя спрашиваю — кто он такой! — Руководитель… Начальник мой… — Ох-ре-неть, — говорит моя мама, садясь на стул. — Приехали. — Мам, — стараюсь говорить спокойно я. — Ты просто неправильно понимаешь… — Я всё правильно понимаю, — перебивает меня мама. — У меня дочка решила быстро карьеру сделать. Известным местом. — Да нет же, мам! — Рот закрой свой сейчас. И, послушай, что я скажу. Я вот этими вот руками, — она трясёт ладонями перед собой, — вас троих тянула одна. Работала на совесть. Меня уважает весь коллектив. Никаких нареканий. А ты… Только из института выпорхнула, на одном месте не задержалась, а на втором — сразу стала… Я даже не знаю, как это назвать. А я ещё гордилась тобой. Думала, у меня дочка старается стать взрослым и ответственным человеком. Надеждой моей на спокойную старость. А оно вон, как всё оказалось… Цветы, бирюльки дорогие, бельё нижнее… Ты думаешь, я не знаю, кому мужчины трусы с лифчиками дарят? — Мам, мы встречаемся… — Чего-о? "Встречаетесь" вы? — Да, мам, представь себе. Она встаёт. Подходит ко мне. — Ты с ним спала? В глаза мне смотри. Ишь, потупилась! Спала или нет?! — Мам, я взрослый человек, — стараясь не расплакаться из-за этого напора и давления, говорю я. — Я имею право на личную жизнь. — Тебе в этом праве никто не отказывает. Только вот понимание того, что моя дочь решила стать шлюхой — мне лично, как ножом по сердцу. — Мам, я не шлюха… Ну, что ты такое говоришь? У меня губы дрожат. Едва не плачу. — Ты сколько с ним знакома? — Немного… — Сколько, я тебя спрашиваю?! — Неделю… — Неделю! В командировку с ним ездила?! — Да… — Спала там с ним? — Мам, перестань… — Ты спала там с ним или нет?! Ничего не говорю. Смотрю под ноги. Слёзы катятся по щекам. — Ясно, — заключает мама. — Значит так. В глаза мне смотри! Заставляю себя посмотреть на неё. — Завтра же, — приказывает мама, — поедешь вернёшь ему все эти шмотки. Включая то платье, которое на тебе. И все эти бирюльки. И обувь. Всё. С трусами вместе! И увольняешься с этой работы. Устраиваешься на нормальную. Где руками и головой работают. А не… — она явно хочет сказать матом, но сдерживается и только поджимает губы. — Ты поняла меня, нет?! — Мам, это подарки. Подарки, — я уже откровенно плачу, — подарки, понимаешь? — Понимаю. Получше тебя понимаю. Что это за "подарки"! Позор… И стремительно выходит из комнаты. После этого разговора, мама наливает себе на кухне чаю и уходит в свою комнату смотреть телевизор. Она даже не предлагает мне ужин. А на все мои попытки что-либо объяснить, жестом останавливает меня и говорит, чтобы я не мешала ей смотреть сериал, а потом передачу. В общем, даёт понять, что общаться со мной не желает. Позже мы все ложимся спать и яслышу, как Олька вздыхает в темноте, лёжа на своей кровати. — Наташ? — тихонько зовёт она меня. Я лежу спиной к ней, повернувшись лицом к стене. — Что? — повернув голову, спрашиваю я. — Ты всё это отдашь? Кусаю губу. Слёзы текут из глаз, задерживаются в уголке. Вытираю пальцами, вздыхаю. — Я не знаю. — Он же обидится, если отдашь… Да и жалко, да? — Да… — А у вас всё по-серьёзному? Сглатываю слёзы. — Я не знаю… — А ты правда с ним спала? — А как ты думаешь, если мы ночевали в одном номере? Молчим. Слышу, как она только тихонько ворочается. Обиделась, что ли? — А тебе понравилось? — доносится до меня её робкий вопрос. Понравилось? Да я в космос летала… С ума сходила от удовольствия… — Спи, Оль. — Ну, скажи… — Понравилось. — А вы этим сколько раз занимались? — Много, Оль. — Везука тебе… Да уж. Везука. — Ты влюбилась, что ли, в кого-то? — повернувшись на другой бок, спрашиваю я. Молчит. Слышу её дыхание в тишине. — Что, влюбилась? — заинтересовываюсь я. — Да. Ты только маме не говори. Он футбольный хулиган. Она точно не одобрит. — Стопудов не одобрит, Оль. А к тебе он как относится? — Он не знает ещё… Я не говорила. — Оль, если он злой или агрессивный, не надо с ним встречаться. — Он хороший. И очень классный. Знаешь, какие у него глаза? — Какие? — сквозь слёзы улыбаюсь я. — Ярко-зелёные, — шепчет она. — Как у кота. — Прикольно, — шепчу я в ответ. — Только стрёмно за тебя немножко… — Да нет, он правда хороший. Собаку свою очень любит. Немецкую овчарку. Вот была бы у нас собака, мы бы с ним вместе выгуливали. Он неподалёку живёт. Сейчас даже ближе, чем когда мы жили на той квартире. До нос доносится шуршание приближающихся шагов, и мы обе тут же умолкаем и притворяемся спящими. Мама тихонько открывает дверь и прислушивается. Затем закрывает. Слышатся её тихие шаги, а затем поскрипывание кровати — она снова легла. Видимо, ей тоже не спится. — Всё, Ольк, спи, — шепчу я. — Добрых снов. — И тебе. В отличие от вскоре засопевшей Ольки, я ещё долго не могу заснуть. Мама даже не представляет перед каким выбором поставила меня. Я ведь знаю, что она не просто разозлилась, а действительно не будет со мной нормально общаться, если я не верну эти вещи Руслану. А он их обратно совершенно точно не примет. Что же их теперь выкидывать, что ли? |