Книга Родственные души, страница 77 – Холли Борн

Университет. Пугающее слово. Я старалась не думать об этом.

– У нас же еще есть время до следующего года.

– Я знаю, но должны же быть у тебя хоть какие-то предпочтения? Время пролетит так быстро, что ты даже не успеешь оглянуться.

В мой почтовый ящик закинули несколько университетских листовок, но я лишь мельком просмотрела их. Не смогла сосредоточиться на этом. Слишком испугалась и засунула их в стол.

– Ну, – сказала я, – мне всегда хотелось изучать английский, но мисс Гретчинг отбивает это желание.

– Я тоже думаю изучать английский.

Я удивилась. Да, Фрэнк всегда получал хорошие отметки, но я не знала, что ему нравился этот предмет.

– Серьезно? Не на спортивный факультет?

– Ты прикалываешься? Ты хоть знаешь, как много девушек изучают английский?

Я пихнула его локтем.

– Эй!

– Ты действительно собираешься выбрать специализацию, основываясь на ее рейтинге у девчонок?

Фрэнк потер руку.

– Не совсем, но об этом стоит подумать. Не хочу провести три года в окружении одних мужиков.

– И какие универы, в которых много девушек, ты рассматривал?

Он начал перечислять, загибая пальцы:

– Лидский, Эдинбургский, Эксетерский… и Шеффилдский.

Я приободрилась:

– Шеффилдский? Я тоже его рассматриваю!

– Правда?

– Ага.

– Может, мы окажемся в одном универе.

– На одном курсе.

– Может, и так.

Мы молча задумались о нашем будущем.

– Хотя не думаю, что мы будем дружить, – сказала я.

На секунду у Фрэнка вытянулось лицо, или, возможно, мне это показалось.

– Почему?

– Ну, ты будешь играть за все спортивные команды, так ведь? Регби, футбол, крикет. Не забудь про углубленный курс мужского шовинизма. Ты будешь шляться по городу, хвастаться хламидиозом и играть с подружками в «забавные» пьяные игры. Мне придется притвориться, что я тебя не знаю.

Фрэнк присвистнул:

– О да! А ты, вероятно, все время будешь ходить на концерты малоизвестных групп, выступающих в непристойных местах, тусоваться в кофейнях, споря о коммунизме, и организовывать студенческие протесты. Поэтому мне тоже придется притворяться, что я тебя не знаю.

– Я же говорю, что в универе мы не будем дружить.

– А сейчас мы дружим?

– Господи! Надеюсь, нет.

– Я тоже.

И мы засмеялись.

Фрэнк начал ручкой закрашивать квадратики кроссворда в газете.

– А что насчет твоего дружка? Чем будет заниматься мистер Рок-звезда, пока ты развиваешь свой мозг?

«Ной. Универ». Эта мысль мелькала у меня в голове, но я ее отталкивала. Она приносила слишком много боли.

– Мы что-нибудь придумаем. – Я не могла смотреть Фрэнку в глаза.

– Да, ведь многие парочки продолжают встречаться, когда кто-то из них поступает в универ, – саркастично произнес он.

Его слова кололи, как нож для льда. Вспомнив то, что произошло в кабинете доктора Эшли, я постаралась избавиться от паники, поднимающейся в горле.

– У нас еще есть время, – глубоко вдыхая, ответила я.

– Остался всего год. Подумай, как быстро он пролетит.

Я резко повернулась к нему лицом:

– Серьезно, Фрэнк, прекращай! Что с тобой? Ревнуешь, что ли? Да? Или все дело в том, что тебе ненавистно смотреть на счастливых людей? Заткнись. Мне плевать. И я не хочу говорить об универе, понятно?

На лице Фрэнка быстро сменилось бесчисленное количество эмоций. Он открыл рот, но ничего не сказал. У него покраснели щеки, и он опустил взгляд на газету.

Молчание затянулось надолго, а я пока обдумывала произошедшее: «Эта неловкость между мной и Фрэнком образовалась, когда мы с Ноем начали встречаться? Он ревнует?»

Я покачала головой. Нет, это невозможно.

Поезд прибыл на станцию. Пассажиры, включая наших одноклассников, начали подниматься и доставать с верхних полок свои сумки.

– Ну что, закончился? – спросила я.

– Закончился что?

– Твой мужской эквивалент ПМС.

– Что? ПМС? Это ты на меня накричала.

– Да, но ты же вел себя как кретин.

– Возможно, это так.

– Не стоит извиняться.

Он всплеснул рукой, будто совершая поклон перед королевой:

– Простите, пожалуйста, Поппи Лоусон. Уверен, вы с мистером Эмо родственные души, которые всегда будут вместе.

Его слова отозвались во мне, вызывая неприятные ощущения в животе, будто что-то было не так.

– Твое молчание означает, что мои извинения приняты? – Фрэнк бросил на меня вопрошающий взгляд.

Я покачала головой:

– Э… нет… все нормально. Я прощаю тебя.

– Поппи, ты в порядке?

Нет. Произойдет что-то ужасное.

– В порядке. – Я схватила свою сумку и направилась к выходу. – Ты идешь?

Фрэнк поднялся и потянулся. Его регбийная футболка слегка задралась, являя взору нижнюю часть пресса. Перехватив мой взгляд, он, вместо того чтобы пошутить по этому поводу, покраснел и одернул футболку.

– Да. – Он вздохнул. – Иду.

– Ты нравишься ему, – объявил Ной, когда мы шли в боулинг-клуб.

– Это не так. Я не в его вкусе.

– Поппи, – он свернул налево, – ты во вкусе большинства парней. Красивая, умная, веселая. Как это может не нравиться?

Я вспыхнула:

– Ты не понимаешь. Мы просто друзья.

– Для тебя – возможно.

– Не согласна.

– А я думаю, что ты ему нравишься.

– Ну а я думаю, что ты не очень-то помогаешь мне с этой проблемой.

– А как я должен поступить? По сути, ты говоришь мне, что нравишься другому парню.

– Я ему не нравлюсь!

Бегун, оказавшийся неподалеку, шокировано уставился на нас, отчего Ной расхохотался:

– Хорошо. Успокойся, красавица.

– Как я могу быть спокойной? Ты не поддерживаешь меня. И заставляешь идти в боулинг.

После балета наши отношения стали слегка… своеобразными, и меня это начинало раздражать. Когда нам с Ноем удавалось увидеться между его репетициями, он водил меня на свидания в самые несексуальные места, какие только можно придумать. И всегда днем. Мы никогда не оставались наедине. Сначала он позвал меня в блинную, в другой раз мы отправились гулять по магазинам, затем пошли выпить кофе, а теперь – в чертов боулинг.