Онлайн книга «Все это время»
Лихорадочно просматриваю видео с «Ютьюба» из серии «готовим сами» и наконец понимаю свою ошибку: всё это время температура была слишком высокой. В тридцатый раз просматриваю записанный от руки рецепт: мама вообще ни слова не написала о температуре. Швыряю листок с рецептом на стол и тут замечаю маленькую приписку на его обратной стороне: «Перед тем как добавлять яйца, убавь температуру». Прекрасно, просто прекрасно. На сей раз понижаю температуру, и – о чудо! – после того как я добавляю желтки и уставшей рукой взбиваю получившуюся массу, она становится равномерной, отвратительных комков нет. – Вот черт! – бормочу я, вздыхая с облегчением, и пробую соус. Сметанообразный, идеальный. Добавляю щепотку соли – просто на всякий случай. Быстро ставлю на стол тарелки, предварительно подложив под них салфетки, раскладываю столовые приборы, даже водружаю в центр стола цветок. Веточка вишневого дерева. Утром я сбегал за этой веточкой в парк, так что часть цветов уже успела завянуть. Пока стейк подогревается, наливаю соус в маленькие горшочки, вместо того чтобы полить само мясо: ведь у Марли особые отношения с приправами. У меня уходит довольно много времени, чтобы наполнить второй горшочек, так как соус льется медленно. Нетерпеливо хлопаю по дну кастрюльки, и, разумеется, соус тут же выплескивается весь, переливается через края горшочка и неумолимой лавиной заливает стол. Подавляю острое желание запустить кастрюлей в стену. Вздохнув, хватаю полотенце и вытираю стол, выкладываю мясо на тарелки, потом галопом несусь вниз, переодеваюсь в чистую рубашку, и тут в дверь звонят. Марли. Приглаживаю волосы, поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки зараз, спешу в прихожую и открываю дверь. Марли одета в лимонно-желтый короткий дождевик, сияющий ярким пятном на фоне серого неба и проливного дождя. – Привет, – говорю я, расслабленно прислоняясь к дверному косяку. – Привет, – отвечает Марли, щурясь, разглядывает меня сквозь дождевые струи. Кивает на низвергающиеся с неба потоки воды. – Может, я… войду? – Ох, и правда. Конечно. Я пошире распахиваю дверь. Марли входит в прихожую и снимает с головы капюшон; из-за влажности ее волосы завиваются сильнее обычного. Ловлю себя на том, что не могу отвести глаз от ее собранных в хвост волос, рассматриваю завитки. Мне хочется заправить вьющуюся прядь ей за ухо, но вместо этого я беру у нее дождевик и вешаю на ручку двери, ведущей в подвал, чтобы одежда подсохла. Марли оглядывается по сторонам, смотрит на висящие в прихожей фотографии. Останавливается передо мной, заглядывает в подвал. – А что там, внизу? – спрашивает она. – Пара трупов, – шучу я. У Марли округляются глаза, она толкает меня в плечо, потом едва заметно улыбается. – Там моя комната. Девушка выглядит заинтригованной. – В подвале? – Ага. Переехал туда, когда перешел во второй класс старшей школы, после того как мама закончила там ремонт. – Киваю на лестницу в подвал. – Сэм и Ким часто украдкой пробирались ко мне в гости через вторую дверь, ведущую на задний двор. Марли улыбается: теперь становится очевидно, что я ее развеселил. – Ах ты, плохой мальчик, – поддразнивает она меня. Возвожу глаза к потолку. – Готова к ужину? – А к нему нужно готовиться? – с тревогой в голосе спрашивает Марли. Она определенно сомневается в моих кулинарных способностях, и ее можно понять. Мы идем в кухню, и Марли улыбается при виде веточки вишневого дерева на столе, так что, по крайней мере, мой безумный утренний забег до парка и обратно был не зря. Я уже хочу сесть, как вдруг вспоминаю, что забыл поставить на стол воду. Открываю стеклянную дверцу шкафчика, и тут слышу, что снаружи хлопает дверь машины. – Ух ты, моя мама рано вернулась домой. – Вытягивая шею, выглядываю в окно и вижу, как мама достает свои вещи с заднего сиденья. Дождь утих, превратился в едва заметную изморось. Когда вчера вечером я просил у мамы рецепт, у нее в глазах загорелся озорной огонек. Ну конечно, она не могла остаться в стороне. Лидия Лафферти – воплощенное любопытство. – Она будет очень рада с тобой познакомиться. Выхожу из кухни, иду в прихожую и открываю дверь. – Привет, мама. Это… – Поворачиваюсь, но коридор у меня за спиной пуст. Марли нет. Радость на лице мамы сменяется озадаченностью, я тоже непонимающе хмурюсь. – Секунду, – говорю я и возвращаюсь в кухню, но стул, на котором только что сидела Марли, теперь пуст. Где же?… Умолкаю на полуслове, заметив приоткрытую дверь в подвал. Желтый дождевик исчез. – Марли? – зову, открывая дверь. Сбегаю вниз по ступенькам. Подвал встречает меня тишиной, застекленные створчатые двери, ведущие на задний двор, широко открыты. Выглядываю на улицу, высматриваю ярко-желтый дождевик. – Марли! Тишина. Хватаю толстовку, висящую на спинке стула, надеваю и кричу: – Эй, мама! Я скоро вернусь! Выбегаю на улицу, огибаю дом, оглядываясь по сторонам. Куда же она могла… к пруду. Прихрамывая, бегу по нашему кварталу, по парковой дорожке; к тому времени как впереди начинает маячить поблескивающая гладь пруда, я уже задыхаюсь. Воздух после дождя теплый, небо раскрашено розовыми, оранжевыми и фиолетовыми разводами. Наконец я замечаю желтый дождевик, резко останавливаюсь и подавляю желание протереть глаза: на коленях у Марли сидит утка. В смысле… настоящая, живая чертова утка. Сидит. У Марли на коленях. Подхожу, через голову стягиваю с себя толстовку, стелю на влажную после дождя землю и сажусь рядом с девушкой. – Итак, – говорю со вздохом. – Наверное, сегодня я впервые в жизни вижу, как человек держит на коленях утку. – Извини. – Марли не смотрит на меня. Она не сводит глаз с утки, нежно поглаживает птицу по белым перышкам и хмурится. – Что случилось? Ты даже не попробовала еду. То есть я не профессиональный шеф-повар, но, уверен, моя стряпня не так уж плоха. Птица поворачивает голову и взирает на меня похожими на черные бусины глазами. Я поспешно отодвигаюсь, чтобы ненароком не нарваться на драку. Марли пожимает плечами и глядит на воду, в ее глазах я вижу проблеск уже знакомой мне боли. – Это часть грустной истории? Она тяжело вздыхает, при этом ее плечи приподнимаются, а потом опускаются. – Просто… Я занервничала, – говорит она, отбрасывая со лба волнистую прядь волос. – Твоя мама пришла домой. Новые люди заставляют меня нервничать, я не знаю, что говорить. У меня как будто голос пропадает. |