Книга Кэйтлин и Купидон, страница 47 – Катриона Иннес

– Девочки, идите сюда! – Джен с энтузиазмом машет нам. Она одета в белое платье с открытыми плечами, ее бронзовая кожа сияет на свету. Усман – в рубашке с тропическим рисунком, и он просто слегка улыбается, но не машет. – Это Уильям, – Джен указывает на бармена, который при виде нас суетливо выставляет на стойку четыре стакана. – Он наш любимец, правда, Вилли?

– Ну а вы моя самая любимая леди на всем острове, Джен, – отзывается тот. – Хотя, похоже, у вас появились соперницы! – Он улыбается нам.

– Верити. – Она протягивает бармену руку, и он тут же ее целует.

– Кэйтлин, – представляюсь я, держа правую руку у бока и осторожно взмахивая левой.

– Хотите увидеть фокус?

– О, девочки, его фокусы самые лучшие! Безоговорочно лучшие! – Джен в предвкушении прижимает ладони к сердцу.

Произношение Уильяма – какая-то восхитительная смесь индийского и американского, его речь льется ручейком. Он вытаскивает колоду карт из кармана фартука и тасует их так, словно играет на аккордеоне. Затем раскладывает их веером на стойке, лицом вниз, и просит Верити выбрать одну.

– Любую карту? – уточняет она с кокетливыми нотками в голосе.

Редко можно встретить человека, с которым Верити не стала бы заигрывать. «Это не флирт, а лесть их самолюбию, – говорит она всякий раз, когда я ее в этом обвиняю. – Нет ничего плохого в том, чтобы помочь людям почувствовать себя желанными».

– Да, любую, – отвечает он, подняв бровь. Джен шумно отхлебывает свой фиолетовый коктейль.

Верити выбирает одну, кидает на нее взгляд так, чтобы бармен не видел масть, и кладет обратно. Уильям кивает, а затем в мгновение ока все карты со стойки снова оказываются в его руках, аккуратно сложенные в колоду. Он перетасовывает их еще раз.

– Спорим, что я найду вашу карту в колоде с закрытыми глазами, – говорит он. – А если не смогу, то выпивка за мой счет.

– Хорошая попытка, приятель, ведь выпивка все равно бесплатная, – парирует Верити, улыбаясь.

– Справедливо, – соглашается Уильям. – Ладно, тогда я налью вам самый дорогой бренди, который у нас есть – 250 фунтов за порцию, – он обычно зарезервирован только для наших особых клиентов.

– Заметано, – Верити от души встряхивает его руку. Я всегда завидовала тому, как легко она ведет себя в любой ситуации, с остроумными репликами и непринужденным смехом. Я, как правило, сперва немного застенчива, возможно, даже скована, пока не усядусь с кем-либо поболтать один на один.

Уильям крепко зажмуривается.

– Не подглядывать! – кричит Джен. И шепчет своему мужу: «О, я просто обожаю фокусы, просто обожаю!»

Уильям протягивает Верити карту: тройка червей.

– Вот ваша карта.

– Простите, приятель, но нет, – возражает она.

Его лицо вытягивается, а шоколадно-коричневые глаза становятся печальными, как у лабрадора.

– Вы уверены?

– Конечно, – отвечает Верити, а я думаю: «На ее месте я бы солгала, чтобы он не выглядел таким несчастным».

– Но… но… Уильям, ты же никогда не ошибаешься! – произносит Джен. – Я серьезно, девочки. Мы приезжаем сюда уже несколько лет, и он еще ни разу не ошибся.

Уильям качает головой:

– Это новый фокус, Джен. Я… как это вы говорите? Заржавел. Потерял хватку. Мне нужно больше практиковаться. Эти девушки и их красота отвлекли меня.

– Не пытайтесь комплиментами оставить нас без приза! – заявляет Верити.

Бармен кивает, поворачивается и снимает квадратную хрустальную бутылку с верхней полки. И вместе с ней оттуда слетает карта, кувыркаясь в воздухе.

– Нет, ты не… – Джен зажимает себе рот руками.

Уильям наклоняется и поднимает карту, и его лицо расплывается в улыбке:

– Погодите-ка, а это что?

Он протягивает ее Верити: четверка треф. Та смотрит на него, разинув рот.

– Да, это она. Моя карта!

Мы все начинаем восторженно вопить и аплодировать, а Усман похлопывает Уильяма по плечу:

– А я ведь действительно на это попался, ты меня подловил!

Джен шепчет мне на ухо:

– Это самый красивый мужчина на всем острове, доложу я тебе!

– Усман? – шепчу я в ответ.

Американка шлепает меня по колену и заливается смехом:

– Нет, глупышка! Уильям!

Затем она мне подмигивает, и по моей спине отчего-то бегут мурашки.

Снова раздается свистящий звук, который я уже знаю, – это трубят в морскую раковину, и появляется Чарльз. Все в баре замолкают и поворачиваются к нему, будто он – член королевской семьи.

– Приветствую всех, и добро пожаловать на мой остров! – произносит он, мастерски владея голосом. – Это наш дом – и мы хотим, чтобы вы поскорее тоже почувствовали себя здесь как дома.

Затем он начинает перечислять все предлагаемые развлечения, а Джен вкратце шепчет мне на ухо собственный обзор каждого из них.

– Обязательно поныряйте с маской и трубкой, вы увидите черепах! – А затем: – Каякинг – это не для меня. Я лучше целыми днями буду сидеть с «Маргаритой» у бассейна.

Чарльз заходит за стойку бара и хлопает Уильяма по плечу.

– А если кому-нибудь срочно потребуется коктейль, то вот человек, который его для вас смешает!

Уильям ухмыляется и отвешивает легкий поклон.

– Я слышал, что здесь присутствуют большие поклонники «Маргариты», – говорит он, и Джен утвердительно мычит, поднимая свой бокал.

Затем Чарльз начинает идти по кругу, пожимая руку каждому гостю.

– Такой приятный человек, – замечает Усман. – А вы знаете, что он один из лучших отельеров на Мальдивах?

Я отрицательно качаю головой.

– Это потому, что он действительно заботится о своих гостях, – продолжает Усман. – Он относится ко всем нам как к родным, правда, дорогая?

– Ну да, как к родным, благодаря которым неплохо разбогател, – фыркает Джен, а потом, посерьезнев, добавляет: – Но он и вправду делает все для своих гостей. Кстати, – продолжает она, – куда вы собираетесь отправиться на ужин?

Верити предостерегающе на меня смотрит.

– Мы забронировали столик в японском ресторане, – сообщает Джен. – Хотите к нам присоединиться?

Не обращая внимания на пристальный взгляд Верити, я отвечаю:

– Это будет чудесно.

Не из вежливости, а просто потому, что в этой паре чувствуется нечто гостеприимное и доброжелательное. Как будто я могу быть сама собой рядом с ними.

Усман смотрит на свои часы: массивную золотую штуковину, которая болтается на его запястье.