Книга Снегурочка для олигарха, страница 21 – Майя Бессмертная

— И как вы собираетесь ей помочь?

— Мальчика отправили в дом малютки, номер десять. При рождении мать дала ему имя Сергей. С этим именем мальчик и жил в доме малютки. Но вскоре его усыновила какая-то семья, и следы ребёнка теряются.

— Тайну о неразглашении усыновления ещё никто не отменял. С чего вы взяли, что я смогу найти мальчика? Он может быть даже не в Москве.

— Он в Москве. Это единственное, что матери удалось узнать.

Я замолкаю, не считая нужным сообщать мужчине, каким образом мне удалось выяснить хоть что-то о своём ребёнке. Ведь тогда, после разговора с заведующей домом малютки, я чувствовала себя совершенно разбитой и потерянной. И, за большую сумму денег, мне удалось узнать о сыне только это — его усыновила одна бездетная пара, и они живут в Москве.

После этого я постоянно вглядывалась в лица проходящих мимо детей, в надежде узнать своего ребёнка. Эти поиски настолько морально утомили меня, что я даже отказалась от престижной работы, и осела в библиотеке.

Тут я нашла спокойствие и много свободного времени. Я просматривала журналы и газеты, пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться. Но, увы, всё тщетно.

— Сколько сейчас лет малышу?

— Девять.

Мужчина присвистывает, и закатывает глаза. А у меня бешено забилось сердце. Только бы он не произвёл в уме нехитрые подсчёты, и не понял, что эта кукушка, на самом деле — я.

— Это почти нереально. Даже, если предположить, что мальчика по-прежнему зовут Сергей. Вы представляете, сколько девятилетних мальчишек с этим именем в Москве?

Киваю головой. Прекрасно понимаю, ведь я наводила справки. Но, самой мне с этим не справиться. Не могу же я искать по всем квартирам своего сына. А у Павла Ивановича связи, деньги и хитрый ум. Он может что-то придумать.

А мужчина вскакивает со стула и продолжает ходить по комнате.

— Но, скорее всего, мальчика зовут совсем по-другому. Так что, шансы найти мальчишку у вас равны нулю, Анастасия. Придумайте какое-нибудь другое желание.

Олигарх качает головой, и направляется к двери. Понимая, что он сейчас просто уйдёт, я в панике кричу:

— У мальчика есть приметная отметина!

Павел Иванович тормозит в шаге от двери, и оборачивается на меня:

— Какая? Надеюсь, у него не три руки?

Его ироничная самоуверенность начинает меня раздражать. Но, делать нечего — мне необходимо взять себя в руки, и не поддаваться на провокацию. Пусть поможет мне найти ребёнка.

— У него родимое пятно. На лице, прямо возле правого уха. Не очень большое, но его прекрасно видно.

— Ну, это уже хоть что-то.

Олигарх смотрит на меня в упор, раздумывая о чём-то. Я вся покрываюсь липким потом, и трясусь от страха. Что он скажет в следующую минуту?

— Можно поговорить с детскими дерматологами. Наверняка, они запомнили такого малыша. Если, конечно, его приёмные родители обращались ко врачам. Ладно, я найму частного детектива. Пусть поищет по детским поликлиникам. Что вы ещё знаете о ребёнке? Дату рождения?

Я радостно киваю.

— Отлично. Дайте мне свой номер телефона, я наберу вас после второго числа, и мы обо всём поговорим. Думаю, детектив быстро найдёт этого мальчика. Вот только зачем? У него уже давно другая семья. Что хочет эта женщина?

Я пожимаю плечами. Что я хочу? Я хочу забрать ребёнка, и жить вместе со своим сыном. Я уже девять лет мучаюсь от того, что натворила. Как я смогу забрать его? Неважно. Главное — найти. Может, ему там плохо? Его обижают или просто не любят.

Только бы найти.

Я диктую мужчине одиннадцать цифр, и замечаю, что шубка Снегурочки распахнулась, и Павел Иванович без зазрения совести пялится на мою аккуратную грудь второго размера. Поймав на себе его жаркий взгляд, я смущённо запахиваю шубку, а мужчина, неожиданно произносит:

— Анастасия, а может быть, нам повторить ту ночь? Тогда я был очень груб, и, скорее всего, вам не понравилось, но поверьте, я умею быть очень нежным.

Что? Я не ослышалась?

— Вы уже сообщили мне, что очень устали, Павел Иванович. Поэтому не стоит так себя утруждать!

Я с вызовом смотрю на мужчину, вздёрнув подбородок. И пусть я уже десять лет не могу найти мужчину, который бы затмил Пашку в сексе, ему об этом знать совершенно не нужно.

— Ну что ж, хорошо.

Мужчина шумно вздыхает, и подходит к двери, ещё раз обернувшись на меня. Скорее всего, он раздумывает, а не взять ли меня силой, как тогда, десять лет назад?

Но, здравый смысл побеждает. Он, всё-таки, уже не тот горячий юнец, хватающий всё, что хочет. Мужчина кивает и уходит, оставив после себя только шлейф дорогих духов.

Я поспешно закрываю дверь, и выдыхаю — теперь, совершенно точно, мне нужно поспать. Я юркаю под одеяло, но никак не могу себя заставить провалиться в сон — от запаха парфюма олигарха у меня внутри всё сладко сжимается, а фраза с его сексуальным предложением до сих пор звучит в ушах.

Может, я зря отказалась?

Наконец, вымотавшись, я закрываю глаза и засыпаю, представляя себя в жарких объятиях Александрова.

………………………………..

— Доброе утро!

Измученная, я захожу на кухню, и устало киваю Ирине и Асмик, сидящим за столом на кухне.

— И тебе. Садись, сейчас налью тебе кофе!

Асмик подходит к турке, стоящей на плите, и я ощущаю ароматный свежесваренный напиток.

— Устала за эту ночь?

В голосе Ирины я ощущаю какое-то ехидство. Киваю.

— Смотри, Лилия Иннокентьевна узнает, что ты с её мужем переспала в новогоднюю ночь — убьёт нафиг! Хоть постеснялись бы!

— Что ты несёшь!

Асмик сурово сдвигает брови, и шлёпает полной ладонью по столешнице:

— Сама слухи разносишь! Лучше попридержи язык! Допивай кофе, да иди, уборку делай. Там, на заднем дворе, столько окурков! Шагу не ступить!

Ирина, пожевав губами, быстро отправляет в рот кусочек пряника, и подскакивает с места:

— И пойду! Да только это не слухи! Сама, своими глазами видела, как Павел Иванович ночью выходил из комнаты для гостей, которую занимала она!

Я решаю прекратить эту дискуссию, и примирительно поднимаю руки вверх:

— Ирина права, хозяин заходил ко мне после праздника, но лишь для того, чтобы обсудить мой отъезд. Павел Иванович женат, а я не охотница за чужими мужьями.

Обе женщины почтительно замолчали, а Ирина, поставив чашку в раковину, удалилась. Асмик не стала продолжать разговор, а принялась составлять посуду в посудомойку.

Ну и ладно. Это их дело — верить мне, или нет. Я ничего им больше сообщать не собираюсь, это не их дело.