Книга Немножко по-другому, страница 24 – Сэнди Холл

– С чего бы ей тебя жалеть?

– Не знаю, наверно, не с чего. – Он уставился в пол.

– Она ничего не знает, – говорю нерешительно, осторожно обходя тему, которой лучше не касаться.

– Знаю, ты прав.

– Конечно, я прав. Я – твой Йода.

– Вот уж точно нет.

Инга (преподаватель писательского мастерства)

– Готов к новому веселому семестру? – спрашиваю Коула, когда он приходит ко мне за день до первого занятия в новом семестре.

– Естественно.

– Давай сначала разберемся со скучными делами, а потом посплетничаем? – предлагаю.

Мы полчаса разговариваем о распределении баллов и утверждаем расписание. Я старательно описываю свое видение курса, говорю, что будет больше семинаров с короткими работами, каждый учебный час, и еще больше критики от сверстников.

– Звучит здорово, – говорит он, как обычно. Он, несомненно, лучший ассистент, с которым мне случалось работать.

– Как прошли каникулы? – спрашиваю я.

– Хорошо. Я ездил с подругой на Новый год в Бостон, к ее друзьям. А у тебя?

– Прекрасно, – говорю и расплываюсь в улыбке. – Больше не могу держать рот на замке. Погляди-ка, кто записался на этот семестр.

Поворачиваю к нему список.

– О, Гейб и Лия!

– В этом семестре, Коул, они сойдутся. Мне плевать, что для этого надо сделать или кого придется прикончить в процессе.

– Вижу, что в списке есть и Хиллари.

– Знаю, я как раз изо всех сил старалась не обращать на нее внимания.

– Меня даже удивляет, что она решила пойти на вторую часть курса.

– Поверь, я пыталась ее отговорить, но ее было не переубедить. Мне кажется, мои возражения только подстегнули ее.

– Очень жаль. Однако Хиллари, – говорит он, и я понимаю, что он собирается изобразить адвоката дьявола, – неплохой писатель.

– Для тупицы, – отвечаю, не желая уступать.

– Для тупицы, – соглашается он.

Виктор (сокурсник по писательскому мастерству)

Когда друзья пригласили меня на концерт местной группы в баре за два города от нашего, они забыли добавить, что там будут люди всех возрастов. А еще этот коллектив собрал кучу визгливых шестнадцатилетних фанаток.

Хуже всего то, что Йети и Жирафиха – тоже поклонники этой группы.

Не знаю, встречаются ли они сейчас, – это ужасно раздражает, они должны быть вместе. Ясно, что они друг друга стоят. Четыре месяца, которые мне пришлось провести в их присутствии, я пытался внушить этим двоим, что надо разобраться со своими проблемами и начать встречаться. Мне-то плевать, но меня это уже достало.

Я, как могу, стараюсь не обращать на них внимания и подкатываю к Лилле, которой я, по словам моих друзей, нравлюсь, хотя каждый раз, как пробую с ней заговорить, она просто смеется надо мной и уходит. А ведь я ничего смешного не говорю.

Примерно на середине концерта подхожу к бару. Там почти ничего нет: ни спиртного, ни коктейлей, но хотя бы есть разливное пиво. Я не привередливый, если холодное – тоже сойдет.

Мне, однако, не везет: в итоге оказываюсь в очереди со своими заклятыми врагами.

– Шесть баксов, – говорит бармен Йети.

– За бутылку воды?

– Я посчитал вместе, за вас и вашу подругу, – говорит парень, показывая на Жирафиху. Даже при тусклом свете мне видно, как покраснела Жирафиха.

– А-а-а. – Йети заглядывает глубже в карманы, и тут встревает Жирафиха.

– Все нормально, – говорит она. – Я заплачу.

– Ты не… – начинает Йети.

– Я не против, – говорит Жирафиха и улыбается ему. – Можешь отдать мне потом.

Так и хочется стукнуть их лбами: может, тогда они проснутся? Как они оба могут быть такими слепыми?

Она расплачивается и отдает ему неоправданно дорогую бутылку воды.

– Не стоило, – бормочет Йети.

– Можешь просто сказать «спасибо», – говорит Лия, лицо у нее при этом доброе, хотя в голосе слышен намек на сарказм.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Она разворачивается и уходит.

Йети поворачивается ко мне, кидает на меня неодобрительный взгляд и проталкивается к друзьям. Ладно, хотя бы драться не стал. Вряд ли я пережил бы удары таких лапищ.

Марибел (соседка Лии по комнате)

– Ты куда подевалась? – кричу я Лии, пока она протискивается обратно на танцпол со мной и Бьянкой.

Она поднимает бутылку с водой.

– Слава тебе! – говорю, хватая ее и отпивая. – Ох какое облегчение!

Пока песня заканчивается, Лия отводит нас с Бьянкой в сторону.

– Здесь Гейб! – говорит она.

– Что-то ты не очень этому рада! – замечает Бьянка.

– Я была бы рада, если бы он не был иногда таким… недодумом!

– Что значит «недодумом»? – спрашивает Бьянка.

– Это как тугодум, только хуже, – говорит Лия, скрещивая руки.

– А почему он недодум? – спрашиваю.

– Бармен случайно посчитал нашу воду вместе, я ее купила, а он даже не соизволил меня поблагодарить.

Бьянка кивает:

– Ты отняла у него мужское достоинство!

– А вот и нет! Он копался в карманах. Я вытащила десятку и заплатила. «Дай я заплачу, недодум».

– Перестань быть недодумом! – кричу я в его сторону. Ей от этого становится смешно.

– Знаю, что он не влюбится в меня сразу же. Но ведь надо вести себя вежливо. Я не прошу чрезмерной радости от бутылки воды, но он так резко себя повел, сказал, что не надо было платить…

– Лия, любовь моя, соседушка моя, дорогая моя подруженька, – говорю и кладу руки ей на плечи, – успокойся. Ты отлично выбираешься из зоны комфорта, когда дело касается этого парня, стараешься как можешь. По-моему, у тебя хорошо получается, а если ты ему не нравишься, то и пошел он!

– Спасибо.

– Ты ведешь себя с ним супермило, а он почти всегда…

– Замкнутый? – предполагает она.

– Да, замкнутый.

– Знаю, но мне кажется, дело в нем, а не во мне. Просто у него такой характер.

– А еще, – добавляет Бьянка, – благодаря его эссе у нас есть доказательство, что он стеснительный.

– Надо ковать железо пока горячо.

– Я ведь не предлагаю от него отказаться, просто изложила дела в перспективе.

Она меня обнимает, и мы возвращаемся на танцпол.