Книга Колдовской снег, страница 40 – Марго Генер

– Кирилл, прошу! Что она с тобой сделала!

Но Кирилл продолжал безмолвствовать, глядя в никуда перед собой.

– Те трать понапрасну силы, – раздался из-за спины голос, от которого может застыть само время.

Медленно, будто заторможенная, я повернулась. В середине зала женщина, сложно сказать, сколько ей лет, но определенно молодая. Кожа цвета первого снега, волосы такие же, одета в платье в пол с длинными рукавами кроличьей опушки. Она смотрит на меня голубыми, почти белыми глазами и на лице бесстрастность и покой. Так могла бы смотреть ледяная глыба или снежный истукан. Почему-то вспомнились эльфы из фильма, они тоже считались хладнокровными. Но те бывали высокомерными, надменными, властными. Здесь же не отражалось ничего.

– Ты… она? – проговорила я резко охрипшим голосом. – Ты ледяная колдунья?

– Ты догадлива, – все тем же бесцветным тоном произнесла она.

Меня затрясло. От присутствия этой женщины, которая несмотря на бесстрастность, весьма привлекательна, от страха, от гнева, от всего, что втянуло меня в это бесконечное и безумное путешествие по другому миру.

Сжав кулаки, я выкрикнула:

– Что ты с ним сделала! Отвечай!

– Не кричи в моем замке, – бесстрастно сообщила колдунья.

Но мне хотелось и кричать, и плакать, а еще вцепиться ей в волосы и как следует оттягать. И все же, я взяла себя в руки – она колдунья и наверняка способна на такое, о чем даже думать не хочется.

Сделать глубокий вдох и сжав кулаки, я проговорила:

– Повторяю вопрос. Что ты сделала с моим Кириллом?

– Твоим?

– Да, моим!

– Разве не ты пригласила меня забрать его? – спросила колдунья и двинулась по залу, вздымая за собой небольшие снежные завихрения.

Я в который раз ощутила укол вины и простонала.

– Это было несерьезно! – выпалила я. – Вы тут что, шуток не понимаете? Откуда мне было знать, что ледяная колдунья существует?

– Следите за словами, – сказал он, остановившись возле прозрачного столика, который непонятно откуда взялся. – Они имеют силу.

– Я поняла, поняла, – поспешно сказала я. – И осознала свою ошибку. Извиняюсь. Слышишь, Кирилл? Я была неправа и прошу прощения!

Когда посмотрела на Кира, тот все еще сидел, безмолвный и бесстрастный.

– Твое извинение не имеет смысла, – произнесла колдунья и в ее пальцах возник ледяной кубок, из которого она отпила.

– Что значит, не имеет? – с тревогой переспросила я. – Почему?

Она вновь сделала глоток из кубка и сказала:

– В моих владениях эмоции невластны.

– По тебе заметно, – отозвалась я, чувствуя, как в груди вновь закипает гнев. – Ты же ледяная колода! Зачем тебе живой мужчина?!

– Скоро он перестанет таким быть, – сообщила она ровным тоном. – Когда его память окончательно замерзнет, он превратится в еще одну башню моего замка спокойствия и безмятежности.

Я даже отшатнулась.

– Хочешь сказать… Все эти башни – мужчины? – вырвалось у меня.

– То, что от них осталось, – поправила колдунья.

– Но это чудовищно!

– Они заслужили это, – равнодушно отозвалась она.

– Чем? – спросила я, все больше злясь. – Тем, что не захотели тебя?

Она перевела на меня взгляд холодных, как лед глаз.

– Ты не понимаешь, как тебе повезло, – сказала колдунья. – Я освободила тебя от ужасного гнета и участи быть опозоренной.

– Что ты несешь? – морщась, бросила я. – Меня никто не позорил.

– Мужчина все равно однажды опозорит женщину, – сказала она бесстрастным тоном. – Рано или поздно это случится. И твои чувства не смогут этому противостоять. Они причиняют боль. А боль губительна. Я спасаю тебя от погибели, но ты неблагодарна потому, что глупа.

Она говорила так уверенно и спокойно, что на секунда даже показалось, чем-то она в чем-то права. Я вспомнила последнюю ссору с Кириллом и подумала, если бы он не был таким упрямым, и привез вовремя это шампанское, ничего этого не было бы. И если бы я не была такой вспыльчивой и болтливой тоже. Так что оба виноваты.

– Так бывает, – сказала я, – кто-то обижается, кому-то больно, но все решается, если люди хотят быть вместе. Нельзя из-за таких мелочей превращать людей в башни.

– Лучше в статуи? – спросила она, проявляя едва заметный интерес.

– Что? – не поняла я. – Какие статуи? Я говорю, нельзя превращать людей в лед! Они же люди!

– Они достойны именно этой участи за свое равнодушие, – холодно отрезала колдунья.

С этим было сложно спорить. Кирилл проявил как раз это самое равнодушие, когда не поехал за шампанским. Но тогда я и подумать не могла, что такой пустяк приведет к угрозе превратиться в ледяную башню.

– Может и так, – сказала я, – но это все равно не дает тебе права на то, что творишь.

– И почему?

– Это неправильно! – в бессилии выкрикнула я. – Ты что не понимаешь? Они люди! Они живые.

– Они продолжают жить в облике башен, – невозмутимо сказала она.

Я схватилась за голову.

– Да о чем я с тобой говорю. С чего бы вдруг понимала? Немудрено! Ты ведь сама ледяная!

Глаза колдуньи сверкнули синим, платье раздулось, рукава наполнились и из них вылетели клубы снега. Все фигура женщины как-то увеличилась, а я ощутила себя козявкой рядом с этой величественной и непреклонной женщиной.

– Не смей говорить со мной в таком тоне, тля, – произнесла она гулко, и стены замка зазвенели как хрусталь. Мелькнула мысль, что не такая уж она и бесчувственная, если может так орать.

И именно это показалось той самой ниточкой, за которую можно ухватиться в битве за волю Кирилла. Именно ее, как мне казалось, захватила эта замороженная колдунья.

Я выпрямилась и решительно шагнула к ней.

– Я говорю так с тобой потому, что имею право, – проговорила я, старательно пряча дрожь. – Ты воровка!

– Ты пожалеешь о своих словах, – прогудела колдунья.

Ее руку вскинулись, взметая клубы снега. Поднялся ветер, прямо в замке, моментально стало настолько холодно, что заболел нос и щеки, пальцы окоченели. Я съежилась, но не отступила. За мной сидит Кирилл, беспомощный перед силой этой женщины. Но за долгое время работы в женском коллективе я успела усвоить одно правило – женщину может победить только женщина. Мужчины думают, что властвуют, но в действительности лишь подавляют потенциал жен, демонстрируют друг другу перья. Истинная победа над женщиной – это сделать ее союзницей. Переманить на свою сторону. И в этом Асмодей значительно превзошел своих гендерных коллег. Наверное, именно поэтому он демон похоти и блуда.