Онлайн книга «Третье лицо»
|
Вовсе не смешно, даже глупо, а вот поди ж ты – нам нравилось. А третий был довольно скверный, хотя вроде бы ничего страшного. Сейчас это называют «газлайтинг» – попытка убедить своего собеседника, что у него мозги не на месте. Это было так: в 1985 году я вдруг решил бросить курить. Бросил. Но продержался недели полторы. В эти самые дни я оформлял документы для поездки в Болгарию. Там проводился советско-болгарский семинар по драматургии. Меня туда записали, потому что в Софии как раз ставилась моя пьеса. Я ходил по разным инстанциям, собирал подписи на характеристику, потом в райком на выездную комиссию и все прочее. Это были еще советские времена. Со мной вместе должен был ехать еще один драматург. Старше меня лет на десять или даже больше. Тихий такой человек. Худой и прокуренный. Мы с ним вместе ходили по этим инстанциям. И все время выходили покурить. И вот я вдруг взял да и бросил курить. Резко. Вчера курил, а сегодня – всё, завязано. Он мне говорит: – Пойдем покурим. – Да нет, я не курю. – Как это? – говорит он. – Ты что? – А что тут такого? Я некурящий. Он как закричит: – Что ты из меня дурака делаешь? Ты же вчера со мной курил вот на этом крылечке! Хочешь сказать, что я совсем уже псих? – Не волнуйся, – говорю, – успокойся, при чем тут псих. Ну спутал меня с кем-то, бывает. Мы ж с тобой только три дня знакомы. А я никогда не курил, вот поверишь ли, даже не пробовал ни разу. Он сначала смотрел на меня с подозрением, но потом успокоился. Тем более что мы еще два раза встречались, и я в те разы не курил. Бросал, как уже было сказано. Оформили мы все документы, разошлись. Лететь через две недели. За это время я так замучился бросать курить, что плюнул и закурил снова. Вот прилетели мы в Софию, вышли из аэропорта. Он закуривает. Я к нему подхожу, достаю сигарету. – Дай-ка огоньку, – говорю. Беру у него из рук спички, чиркаю, закуриваю, отдаю коробок. Он на меня смотрит и говорит шепотом: – Ты же некурящий… – Кто тебе сказал? – Ты сам сказал! – Он чуть не плачет. – Что никогда не курил, даже не пробовал! – Бред какой-то, – отвечаю. – Как я мог такое сказать? Я, к твоему сведению, с двенадцати лет курю. Ты меня, наверное, спутал с кем-то. Он посмотрел на меня беспомощно и болезненно. Помотал головой. Потер затылок. – Странно, – говорит. – Как странно. Ладно, ерунда, прости. – Что ты, что ты! – говорю. – Ерунда, бывает! Хлопаю его по плечу, смеюсь. Он тоже пытается смеяться. Вроде бы забавная история. Обыкновенный розыгрыш. Шутка. Но мне почему-то стыдно. Ну, не то чтобы прямо стыдно, а так – неловко. Неприятно. Особенно когда вспоминаю его растерянное лицо. Поправки такова литературная жизнь Хороший роман, динамичный, объемный, глубокий, интригующий, и написано славно. Беру. Выпускаем к «Нон-фикшн». Думаю, будем выставлять на «Большую книгу». Но для этого нужно кое-что поправить, разумеется… * * * Да, да. Уже гораздо лучше. Сюжет классный. Жена читала до утра, я вам правду говорю, она просто не могла оторваться. Слушайте! Это ведь готовый сериал! * * * Прекрасный сценарий. Но, знаете ли, в нашем деле без поправок не бывает, вы уж не обижайтесь. Подтяните линию Дарьи и Макса. * * * О! Отлично. Очень эффектно, и актерам есть чем заняться. Роли! Вы умеете писать роли! Зачем вам эти сериалы? Это должен быть нормальный фильм! Сделаете, как я вам скажу, и Канны наши. * * * Да, прекрасно. Очень сжато и глубокомысленно. Но я вижу здесь короткий метр. Иные короткометражки для искусства дороже блокбастеров. Жана Виго помните? Вперед. * * * Просто прелесть. Даже обидно, что это уйдет в сценарий, что вот этих ваших слов никто не увидит. Мой вам дружеский совет: напишите повесть. * * * Я бы все-таки чуть сжал. Отрежьте начало. Чехов говорил, что писатели всегда врут в начале. Надо с места в карьер. * * * Чудесный рассказ. Только уберите вот тут и тут. Дарья и Макс совсем ни к чему. У нас формат колонки – три тысячи знаков. * * * Очень хорошо. Четко, внятно, афористично. Знаете что? Давайте дадим это как афоризм? Прямо на обложке, а? * * * Хорошее слово. Но кой-что надо поправить – Что? – возмутился автор. – Здесь-то что править? – Закорючку, – сказал сосед по скамейке в парке, пахнущий пивом дед. Взял из рук автора перочинный ножичек и четко процарапал запятушку над «и» в слове из трех букв. Планета любви мечтать надо конкретно Была суббота. Лаура Малинина и Надя Клюн сидели в кафе на «Фрунзенской». Надя достала смартфон, заглянула в ленту, а там смешной опрос: «В кого из знаменитостей вы были влюблены в молодости?» Они с Лаурой стали читать. Много ответов. В основном отвечали женщины, и влюблялись они в основном в артистов. Правда, была куча фамилий, которые Лаура и Надя не могли вспомнить: наверное, это отвечали старые тетки, которые увлекались актерами из старых фильмов. Еще какие-то ботанки влюблялись в книжных героев, какие-то дуры – в активистов из оппозиции, но это уже не считается. – А ты в кого-нибудь вот так влюблялась? – спросила Надя. – Неважно, – сказала Лаура. – А ты? – Я тыщу раз! А чего ты молчишь? Вон прямо красная стала. Не стесняйся. Я, например, – в кого я только не была влюблена: в артистов и в футболистов, и даже в Джастина Бибера. – Ну ты даешь! – сказала Лаура. – Да я и сама офигела! – засмеялась Надя. – Я его полнедели любила до полного офигения – как подумаю, прямо ой. В коленках щекотно. А потом как отрезало. Знаешь почему? Вдруг увидела в инете жутейшую вещь, представляешь, картиночка: комната, нищебродская такая комнатенка, и вся оклеена фотками. Джастин Джастин Бибер Бибер! А на кровати девушка и резиновая кукла, и на морде у куклы наклеена фотка Джастина Бибера. И у меня сразу как отрезало! – Надя даже сплюнула и замолчала. Лаура тоже помолчала, потом вздохнула и призналась, что уже полгода влюблена в артиста Арсения Дымоходова. Который в сериале «Наш специальный корреспондент», и в «Гомеопате», и много еще где. |