Книга Ты – дура, детка!, страница 27 – Татьяна Хмельницкая

Люси считала стрельбу в моём исполнении некой церемонией: быстрой лёгкой, моментально освобождающей от кавардаков. Спорить – не мой конёк. Где-то в глубине души я соглашалась с подругой. Получала удовольствие от того, что считала оружие, пусть и на короткий миг, частью себя – мощной и цельной. Некое продолжение, действующее в тот момент, когда сердце готовится совершить следующий удар. Силой, заполняющей пустоту между: было и будет.

Стрельба для меня значила больше, чем думалось Люде. Она предпочитала сводить любые сложности к упрощенным моделям, которые состояли из элементарных формулировок. Я не настолько примитивна – тут она ошибалась. У меня был мотив для походов в тир и аренды «стволов»: я искусственно забивала вакуум. Пристреливала его, на случай если следующего толчка сердца не случится. Мне приходились по душе мысли, что я, и только я, ставила точку в событийном ряду, а не Великая Судьба.

Да. Мой противник Фатум, а если упрощённо: случай или жребий. Я не желала подчиняться, хоть была его рабой, как и все люди. Случай позволил папе встретить свою новую возлюбленную, а маме – следующего мужа. Жребий определил мне место учёбы, а не мои собственные надежды. Фатум предрёк академический отпуск на целый год по состоянию здоровья и закрыл мне двери для обучения в иностранном вузе, по направлению от деканата.

Ненавидела всё это…

Я далеко не подросток, которому чудилось, что весь мир против него. Мне повезло родиться с аналитическим умом и видеть, что пусть даже семья распалась на две, обе принимали меня. Участвовали в моих проблемах, дарили тепло. Такова Судьба родителей и моя. Всё что следовало делать: принять её и знать, что на два человека теперь в моём кругу стало больше.

Но себя я хотела застраховать от любого жребия.

Мне казалось, что основной враг живёт там, между ударами сердца. Именно в такие временные промежутки человек уязвим – стоит над пропастью. Он не может контролировать себя и свой мозг – значит, ему неподвластно принять какое-либо решение. Он его попросту лишён. Когда кровь разгонится по венам, то произойдёт вдох – рефлексы. Но будет он последним или нет, зависит от чего-то другого – Судьбы.

Я хотела, чтобы даже в такой момент последнее слово оставалось за мной.

С силой вдавила приклад в плечо. Зафиксировалась. Медленно, словно я держала живое существо в руках, но дикое, необузданное, коснулась щекой холодного металла. Сосредоточилась. Нашла цель. Прислушалась к себе.

Вот в чём вся свобода – внимать себе! Чувствовать не мир, меняющий мгновения, годы, эры, а пребывать в центре всего сущего – быть в фокусе самого себя.

Сердце глухо ухнуло внутри.

Выстрел.

Новый удар сердца.

Теперь винтовку можно отнять от плеча, перезарядить, но я медлила, наслаждаясь моментом. Вкушала удовольствие – первородное, настоящее.

– Прямо в яблочко.

Я вскинулась, но оружие не убрала, а только посмотрела на человека, которому прямо здесь и сейчас я готова проломить голову прикладом за осквернение мига.

– У-у! Какой взгляд. Прости, что помешал.

Артём вскинул руки, замотал головой. Отступил на шаг в попытке продемонстрировать собственную покладистость и не мешать мне. Но его взор излучал усмешку и удовольствие. Меня это задело.

– Не ожидала тебя здесь увидеть. Привет.

Я поставила винтовку на предохранитель. Опустила.

Артём приблизился, широко улыбнулся и произнёс:

– Зашёл сюда повидаться с одним товарищем…

Парень замолчал. Сдвинул брови, но продолжал улыбаться, зажмурился.

Забавная рожица у него, я не выдержала и рассмеялась.

– И?..

– Думаю. Сказать тебе или нет?

– Пусть это честь мою затронет, но вы скажите, Теодоро.

Вот дура! Что я ляпнула? Смотрела накануне свой любимый фильм: «Собака на сене», который знала наизусть и вот результат.

Перед тобой, Маша, не Комарова. Не Комарова. Не она! Подруге можно вешать на уши что угодно – она поймёт, а едва знакомый парень, пусть и очень симпатичный – нет.

– Сеньора, мой язык не смеет тревожить этим ваши уши.

Слова прозвучали с эротическим подтекстом, и моё сердце отреагировало, гулко ударив по рёбрам.

– Никогда не думала, что в словах, написанных Лопе де Вега столько порнухи. Надо перечитать любимое произведение. Но ты не договорил.

– Я… здесь, зная, что по вторникам ты ходишь в тир. Чисто теоретически, и только в моих мыслях, конечно, но я волочусь за тобой без малого месяц. Ухаживания так себе – я только подсматриваю, провожаю тебя до дома и глазею на тебя в кафе из подсобки. Но я уволился из кафе, люблю оружие, знаю маршрут до твоего подъезда, а по сему, почти уверен, что смогу вскружить тебе голову, если ты дашь мне шанс это сделать.

О, мама дорогая! Как к такому относиться?

Романтично.

Парень следовал стилю начавшейся беседы. Только почему мне казалось, что он издевался надо мной? Впрочем, я сама задала тон, самой и исправлять положение:

– А флешку похитил в кафе, как символичный сувенир, будто украл половинку моего сердца?

– Твоя версия выглядит гораздо лучше, чем моя правда. Да, я за символизм, если тебе это нравится.

– Ты не смотрел, что на флешке?

– Смотрел. Распечатал. Снимок держу возле сердца.

– Врёшь. Там курсовик, который дала мне подруга. А если бы не убежал тогда из кафе, то красть бы ничего не нужно было.

– Я создавал иллюзию таинственности.

– Издеваешься?

Кто-то изнутри толкнул меня и я очнулась. Окно в спальне было занавешено, и понять: какое сейчас время суток, было затруднительно. Повернулась на спину. Рядом со мной смятая простыня, скомканная подушка – значит, Илья спал здесь.

Потянулась, потёрла лицо ладонями и села. Сама удивилась собственным ощущениям: я улыбалась. Виной тому сон, так похожий на воспоминание. Очень чёткий, хрестоматийный, выверенный отрывок из жизни. Я оказалась в том времени, в котором впервые влюбилась. Пережила то чувство, когда щёки краснеют от приятных слов, а мир наполняется необычными оттенками.

Только вот чего там не хватало, я знала точно – Рыжей. Я ощущала её присутствие, но не видела. Чувство такое, будто мы обе пришли на фильм в кинотеатр и заняли места на разных рядах. Весь просмотр она пялилась на мой затылок, точно бы внушая что-то или контролируя продвижение сюжета.

Быть и не появляться – что-то новое в списке сюрпризов давней приятельницы.

Ладно. Надо и честь знать! Следует покормить себя, чем Бог послал. Хорошо бы колбасой и хлебом, чтобы с завтраком не заморачиваться. А ещё кофе хочется. Много, горячего, душистого и со сливками.

Желудок выполнил кульбит и отозвался болезненной, тянущей болью под солнечным сплетением. Я поднялась с кровати, бодро шлёпая босыми ногами в сторону ванной.