Онлайн книга «Я спас СССР. Том III»
Я слушал все это краем уха и думал о Чайлдсах. Что мне с ними делать? Сдать Мезенцеву или Иванову? А под каким соусом? Своими бы руками прикончил предателей. Замочил в сортире. – Кстати, мне звонил Александров, рассказывал о тебе. – Федин внимательно посмотрел на меня. – По Москве ходят слухи о последних событиях… – И что же рассказывают? – Ты причастен к… тому, что произошло… с Брежневым? – А что слухи говорят? – Молодой писатель рассказал о планах заговорщиков Хрущеву. – Моя фамилия упоминается? – Нет, но нетрудно сопоставить… – Константин Александрович, а разве мы не подошли? Впереди, у ограды дома Зинаиды Морозовой стояло изрядно представительских «ЗИЛов-111», «Чаек». Рядом с ними прохаживались милиционеры. Были здесь и молодые люди в штатском, в которых, впрочем, не трудно опознать кагэбэшников. – Ладно, не хочешь говорить – не надо, – обиделся Федин. – Подожди меня здесь, я договорюсь о пропуске. Я пожал плечами и начал прогуливаться вдоль ограды, разглядывая ранний московский модерн. Да… Кучеряво жили русские купцы-миллионщики. Портики с колоннами, мрамор… Повернув за угол, я увидел небольшое «техническое» крыльцо. На нем стояла и курила пожилая женщина с одутловатым желтоватым лицом и пышными волосами. Одета она была в длинное вечернее платье «в пол». – Необычная одежда, – по-английски произнесла женщина, разглядывая мою черную водолазку под «пиджак». – В Америке так творческая богема одевается. – А я и есть богема, – на том же языке, слегка запинаясь, ответил я. – О! Вы говорите по-английски! – Немного. – Я Элизабет Флинн. А вы кто? Вот это встреча! Судьба и Логос прокладывают мне дорогу. Ну же! СЛОВО, что мне делать? Песня в ушах усиливается, приходит внезапное ре шение. – Я внук известного целителя Распутина. Женщина морщит лоб, вспоминает. – Того Распутина, который состоял при царе Николае? Серьезно? – Да. Иван Распутин. К вашим услугам. – Вот это номер. – Элизабет качает головой. – А что ты тут делаешь? На прием пришел? – Да. После того как дипломаты выпьют, их жены любят устраивать гадания. – Нет, серьезно? Коммунисты? Они же все атеисты. – Это они на публике атеисты. А так все верят. Кто в Бога, кто в высшие силы, кто в перерождение в следующей жизни. – И как же ты гадаешь? – Флинн скептически посмотрела на меня. Интересно, а где ее охрана? Или она выскользнула сюда тайком? – Могу по руке. – Бред какой-то… Выйти покурить и наткнуться на предсказателя. Это КГБ так шутит надо мной? Нет, родная. До сверхуспешного проекта «Баба Ванга», который устроят болгарские спецслужбы всему миру, еще несколько десятилетий. – Ладно, я пойду. – Театрально пожимаю плечами, разворачиваюсь. – Стой! Вот моя рука. Погадай мне. Расчет на женское любопытство сработал. Ладонь Элизабет испещрена морщинами. Я бросаю один взгляд, тут же с негромким криком отталкиваю руку. – Что, что ты увидел, Айван? – Флинн обеспокоенно на меня смотрит. – Ты… ты скоро умрешь. – Что за дешевка? – хмурится женщина. – У тебя серьезные проблемы с желудком и… тромбы в крови. Понимаешь? Тромбы! Они закупорят артерию, и гуд бай. – Меня и правда тошнит… Нет, не верю! Это какие-то игры КГБ. Я в них не участвую. Флинн выкидывает сигарету, открывает дверь. – Элизабет! – Я тихонько окликаю женщину. – Когда тебе станет плохо и ты начнешь умирать… Ты вспомнишь обо мне. Глава коммунистической партии США напряженно останавливается в дверях. – И когда ты вспомнишь про это гадание. Скажи кому-нибудь из врачей… – Ах, меня, значит, будут лечить, – ерничает Флинн. – Чтобы позвали кого-нибудь из руководителей КГБ. – Вот оно! Наконец мы добрались до финала этого спектакля! – А им ты сообщишь, что оба Чайлдса – Моррис и Джек – предатели. Уже больше десяти лет работают на ФБР. Большая часть из тех миллионов, что вам передают в Союзе, достается американским властям. На часть последнего транша… сколько там было? Триста двадцать тысяч? В Белом доме закупили партию шампанского Dom Perignon. И устриц. Флинн резко оборачивается, в ужасе смотрит на меня. Про устрицы и шампанское я, разумеется, придумал. Зато сумма в моей памяти благодаря Слову отпечаталась точно. И явно подкосила суверенность главы Компартии. – Извини, Элизабет. – Я пожимаю плечами. – Ты же и сама знала, что с Джеком что-то не так и он прикарманивает деньги. Но закрывала на это глаза. Но на самом деле все гораздо хуже. Моррис тоже тебя предал. Как и дело всей твоей жизни. – Нет, нет! Я не верю! – Женщина мотает головой, ее прическа треплется на ветру. Я разворачиваюсь и, не прощаясь, ухожу за угол дома. Как бы теперь объяснить Федину, что я не иду на прием? Живот заболел? Впрочем, объясняться не пришлось – у входа меня уже поджидает расстроенный Федин. – Где ты ходишь? – Дышал воздухом. – Я внимательно смотрю на писателя. – Что случилось? – Извини, не удалось тебя в списки внести. Громыко как услышал твою фамилию… Прямо в лице переменился. И когда ты ему успел дорогу перейти? Ага, вот еще один могильщик СССР в моей жизни появился. Кто у нас предложил дать иуде Горбачеву должность главы партии и государства? – Переживу как-нибудь, – пожимаю плечами я. – Константин Александрович, можно вас за одного поэта попросить? – Ну давай. Мы с Фединым встаем за одной из представительских машин с дипломатическими номерами. – Иосифа Бродского скоро должны отпустить из ссылки. – Этого ленинградского тунеядца? – Его. Можно парня пристроить куда-нибудь переводчиком с английского? Язык у него хороший, а питерские товарищи из Союза писателей Иосифа невзлюбили… – Куда же я его пристрою? – Федин выглядит растерянным. – Позвоните в «Советский писатель». Раз есть заявки на издание «Города» за рубежом – пусть поработает на меня. И всем хорошо. Роман выйдет в англо язычных странах, у Бродского будет любимая работа… – Ладно, раз ты просишь… – Федин смотрит на наручные часы. – Позвоню. А ты не забудь заглянуть в правление через недельку – будет известно насчет пресс-конференции. * * * – Русин, ты где гуляешь? Твоя зазноба приехала, про тебя спрашивала! |