Онлайн книга «Восемь идеальных убийств»
|
Я никогда не жалел, что уничтожил дневник Клэр, хотя иногда, до этого дня, сожалел, что прочел его. Когда я переехал из нашей квартиры в студию на Бикон-Хилл, то избавился и от всего прочего, что осталось от Клэр, – ее одежды, мебели, которую она купила для нашего обиталища, ее школьных альбомов. Сохранил лишь пару ее книг: «Излом времени» [55], оставшийся у нее с детских времен, да сборник избранных стихотворений Энн Секстон [56] с комментариями – дешевое издание в бумажной обложке, которое она купила для занятий еще первокурсницей Бостонского университета. Теперь эта книга всегда лежит у меня на прикроватном столике. Иногда я перечитываю стихотворения из нее, но в основном рассматриваю заметки и примитивные почеркушки Клэр на полях, строчки и слова, которые она подчеркнула. Иногда касаюсь вдавленных линий, которые ее шариковая ручка оставила на бумаге. В основном в нынешние дни мне просто нравится, что эта книга у меня есть и всегда под рукой. Вот уже пять лет прошло, как не стало моей жены, но теперь я куда чаще обращаюсь к Клэр, у себя в голове, чем сразу после ее гибели. Говорил я с ней и в тот вечер, когда забрался в постель с «Убийством Роджера Экройда» Агаты Кристи, – рассказал ей про список и визит агента Малви и каково это было перечитывать эти книги опять. * * * Проснулся я около половины девятого утра, удивленный, что вообще удалось хоть сколько-то поспать. Перед сном я забыл задернуть шторы, и квартиру заливал жесткий солнечный свет. Я выглянул в окно на изломанную линию крыш напротив, теперь покрытых снегом, со свисающими с карнизов сосульками. На стеклах снаружи расползлась паутина наледи, и улица внизу была серовато-бледной, что означало невероятный холод снаружи. Я глянул в телефон, погодный информер в котором на настоящий момент показывал один градус выше нуля [57]. Совсем было собрался отправить сообщения по электронке Эмили и Брендону, поставить их в известность, что на сегодня они могут взять отгул, что слишком холодно, чтобы просить их являться на работу, но в последний момент передумал. Как следует закутавшись, отправился по Чарльз-стрит в соседнее кафе, в котором готовили овсянку. И уже сидел там за угловым столиком, изучая оставленный кем-то экземпляр «Глоуб» [58], когда зазвонил мобильник. – Малколм, это Гвен. – Привет! – отозвался я. – Вы не спите? – Нет-нет. Уже завтракаю. Подумываю вот пойти в магазин. Вы всё еще в Бостоне? – Нет, вчера днем уже приехала домой, и пришли все книги, которые я заказывала, так что этой ночью читала «Незнакомцев в поезде». – Ну и?.. – Очень хотелось бы с вами насчет нее переговорить. Сейчас нормально? – А можно я перезвоню, когда доберусь до магазина? – попросил я. Только что принесли овсянку, над глубокой тарелкой поднимался пар. – Конечно, – сказала Гвен. – Буду ждать звонка. Покончив с завтраком, я направился в «Старых чертей». Эмили была уже на месте, а Ниро накормлен. – Раненько ты, – заметил я. – Не забывай, что я и уйду пораньше. – Ах да, – сказал я, хотя действительно об этом забыл. – Мистер Попович опять жаловался, – сообщила Эмили, потирая руки. – Он хочет вернуть свой последний заказ. – Целиком? – Угу. Говорит, что все книги неправильно оценены. Дэвид Попович – это коллекционер, проживающий в Нью-Мексико, но всем нам в магазине казалось, что с равным успехом он мог обитать на соседней улице. Он тоннами покупал у нас книги и всегда по крайней мере половину возвращал. Чтобы пожаловаться, Попович иногда звонил, но в основном посылал ядовитые имейлы. – Пошли его подальше, – сказал я. – Что?! – Напиши ему, что мы возьмем назад все, от чего он отказывается, но что больше он ничего через нас заказывать не будет. Он меня уже достал. – Ты серьезно? – Да. Хочешь, сам ему напишу? – Нет, буду только рада. Поставить тебя в копию? – Конечно, – ответил я. Изгнание Поповича из наших покупательских рядов наверняка несколько подкосит нас в финансовом смысле, но на тот момент мне было на это совершенно плевать. И никаких угрызений совести я не испытывал. Прежде чем перезвонить Гвен, я отправил письмо по электронке пиарщице в «Рэндом хаус» [59], которую давно игнорировал, и подтвердил дату встречи их автора с читателями в марте. А потом открыл застекленную витрину, вытащил оттуда экземпляр первого издания «Незнакомцев в поезде» и взял ее с собой к телефону. Обложка у нее была темно-синяя, мрачная, но броская: мужское лицо крупным планом и нездорового вида женщина с рыжими волосами. Гвен сняла трубку после первого же гудка. – Привет, Гвен, – произнес я, и это почти что фамильярное обращение прозвучало странновато в моих устах. – Спасибо, что перезвонили. Итак, насчет этой книги… – Что думаете? – Сурово. Я знала сюжет, из фильма. Но книга совсем другая. Мрачней, как мне кажется, и разве оба мужчины совершили убийства в фильме? Я постарался припомнить. – Не думаю, – произнес я в конце концов. – Нет, точно нет. По-моему, главный персонаж фильма – теннисист – едва не убил отца, но все-таки не убил. Это наверняка имеет бо́льшее отношение к продюсерскому кодексу, чем к тому, что на самом деле задумывал Хичкок [60]. Вряд ли они допустили бы, чтобы кто-то из персонажей совершил убийство и вышел сухим из воды. – Книгу я не перечитывал уже много лет, равно как не пересматривал фильм, но неплохо помнил и то и другое. – Ну да, «кодекс Хейса» [61], – произнесла она. – Было бы только все так и в реальной жизни… |