Онлайн книга «Большая книга ужасов — 70»
|
У меня замерзли руки. Рисунки кончились, и дальше художник рисовал только отблеск. Густую бордовую кляксу на белой бумаге. Во мне закипела ненависть, но я привычно погасил её, только вздохнул и пожалел. Почему всё так. Но последний рисунок оказался другим. Мальчик сидел на крутом берегу и ловил рыбу, река текла у него под ногами. Весёлая и извилистая река, солнце отражалось в ней так, что казалось, что оно светит не только с неба, но и из-под воды. И это была не Бела Коса. И всё было хорошо. Больше никаких рисунков не было. – Эй, – сказали за моей спиной. Я обернулся. – Эй, – сказал Лисин. Я его неожиданно узнал. Это он приехал на заряженном джипе и с огнемётом. Приехал сжигать спорынью. Когда он лежал в гостиной на диване, то ничуть не напоминал того огнемётчика, а вот сейчас, стоя, я его узнал. Человек неузнаваемо меняется, стоит ему лишь выпрямиться во весь рост. А сейчас он ничего сжигать не хотел, смотрел на меня тупым взглядом. – Я туалет ищу, – тут же сказал я. – Туалет, – кивнул Лисин. – У нас туалет… Он задумался. Мозг, оглушённый алкоголем, работал с трудом, почти не шевелился. – Всё на втором этаже, – сказал Лисин. – По лестнице и направо. Направо. – Спасибо. Я шагнул к выходу, но Лисин не посторонился. Так и стоял, смотрел на меня, кисточка в кулаке, словно пытаясь что-то сообразить и сказать. Но соображалось ему туго. – Я что-то… – сказал он наконец. – Тебя не узнаю… Ты кто… Какой-то ты… Ты кто? Я подумал: говорить, что я нездешний, не стоит, опасно. Здешнего искать будут, а вот нездешний… Кому нужен нездешний? Лисин потёр щёки и потряс головой, но это ему не очень-то помогло. – Ты Смирнов, что ли? – спросил он. – Смирнов, вижу, у нас тут все справа налево Смирновы… Лисин поморгал. Закрывались глаза у него легко, а вот открывались, напротив, с хлюпаньем, никогда ещё не видел, чтобы человек так громко хлюпал глазами. – Не, не Смирнов… – лесопромышленник Лисин потёр глаза ладонью. – Ты не Смирнов, ты… Вдруг Лисин шарахнулся. Он сделал несколько шагов вбок, упёрся спиной в стену, зацепил стеллаж, и с него тут же просыпались банки с карандашами. На Лисина обрушился карандашный дождь, он непонимающе задрал голову, пытаясь понять – откуда, потом снова уставился на меня. – Я заблудился, – сказал я, стараясь говорить раздельно и понятно. – Там наверху в кабинку очередь, я искал в доме, сюда спустился… – Ты… Лисин смещался вдоль стенки к выходу и озирался. Вот точно здесь в комнате кто-то ещё находился. – Ты… – он ткнул пальцем. – Ты же это… В больнице у вас там вся штукатурка отлипла, я говорил, давно надо, да всем плевать… Сестра твоя… Лисин покривился. – Сестра твоя рисовать… не любит? – Что? – не понял я. – Рисовать. Ну, всякое… Лошадей, черепах… Рыбу. Знаешь, есть такая рыба-Эйнштейн, у неё на голове бугры вот такие… Лисин взъерошил волосы, изобразил у себя на голове бугры. Сумасшедший. Белая горячка. – Она не любит рисовать, значит… – Лисин хлопнул себя по щеке, стараясь выбить из головы алкоголь. Но только соплю выбил. Светка любит рисовать? Я чуть не засмеялся. – Нет, – ответил я. – Она пожрать любит. Лисин растерялся. Белая горячка, точно. И двигался он очень странно, сильно вжимаясь в стену, словно пытаясь её толкнуть спиной. И нелепо ногами при этом перебирал. – Я туалет ищу, – нетерпеливо повторил я. – Ту-а-лет. – Ах да… Лисин попытался взять себя в руки, крепче прилип к стене и сфокусировал взгляд на мне. – На втором этаже, – указал Лисин пальцем. – Направо. – Спасибо, – сказал я и вышел из подвальной комнаты. Лисин продолжал стоять у стены, а я поднимался по лестнице… – Эй! – он позвал меня. Если честно, с трудом удержался, чтобы не рвануть. Представилось, что сейчас он придёт в себя и прикажет мне вернуться. Но Лисин сказал совсем другое. – Тебе спиннинг не нужен? – спросил он. – Что? – не понял я. – Спиннинг. И удилище, и катушка – все японские. И блёсен целый набор. Финские блёсны… Про блёсны, удилище и катушку он сказал совершенно трезво. – Может, ты рыбу ловить любишь? – Не люблю, – ответил я. И поспешил на второй этаж. Туалет у Лисина был в английском стиле, немного туалет, немного библиотека: книги, сушёные цветы и самоцветы на деревянных полках, отличный вид на реку. Я не удержался, открыл окно. Мост отсюда был виден лучше, чем с площади, я отметил, что его почти уже построили, до противоположного берега осталось метров пять. И перила осталось воткнуть. Забавно с этим мостом. На улице бахнуло, видимо, кто-то не выдержал и запустил фейерверк до ночи. Я вспомнил про Светку и поспешил во двор. На лужайке продолжалось веселье. То есть всё как и раньше: ели-пили, пускали мыльные пузыри, стреляли из водных пистолетов и устраивали воздушные битвы на коптерах. Светка сидела за отдельным столом. Теперь она пила чай. То есть не чай, а шоколад горячий – после мороженого как раз самое что надо, иначе горло заболит. Рядом на столе стояла коробка с ноутбуком. Я сел за стол между Светкой и ноутбуком. – Пока ты там туалеты разыскивал, я тут ноутбук выиграла, – сообщила Светка без энтузиазма. – Как? – Ты поразительно удачлива, – я постучал по коробке. – Сегодня прямо твой день. – Ага, мой. Никто не смотрел на нас. Ни на меня, ни на Светку, ни на ноутбук. Ни завистливо, ни с ненавистью, ни вообще никак. – Нашёл что? – Светка кивнула на дом. – Пьяного хозяина, – ответил я. – Интересно, с чего он напился вдруг? – Да алкаш потому что, – Светка отхлебнула из чашки. – Жизнь удалась, отчего же не выпить бедному индейцу? – Да-да, разбито сердце… – Смотри! – Светка улыбнулась. – Какое чудо… Я посмотрел. К нам направлялась девочка в костюме медвежонка. Мелкая, лет пять, наверное, в одной руке шарик, в другой шоколадка. Девочка подошла и уставилась на Светку, только на неё, меня не замечала. – Что-то ты, красавица, перемазалась, – сказала Светка. Она достала салфетку и стала вытирать девочке лицо. Та стояла спокойно, подставляя то одну щеку, то другую. |