Онлайн книга «Маруся. Столичные игры»
|
– Ты меня учить вздумала? Я бестрепетно встретила папашин гневный взгляд. – Торговать мной – можно, а выслушивать мое мнение не обязательно? Папенька, этот этап мы уже прошли. Можете передать Алябьевым, что меня их предложение не интересует. – Может, подумаете еще раз, Мария Ивановна? Я медленно повернулась. За моей спиной стоял Симеон Михайлович Алябьев, собственной юртовской персоной. И рядом с ним мужчина, напоминающий более молодую кальку с отца. Только некачественную. Явно бумага, на которую сводили рисунок, была рваной и туалетной. Те же черты лица, но красные прожилки, желтоватая кожа, тусклые глаза… Алканарий. И наличие высокого титула лучше парня не делает. Вот ни на минуту. – Добрый вечер, Симеон Михайлович, Кирилл Симеонович… Кирилл Симеонович подхватил мою руку и запечатлел на ней поцелуй. И разразился потоком комплиментов. Он восхищен, я очаровательна, если я подарю ему танец, следующие несколько лет он будет самым счастливым человеком во всех мирах. Пришлось разочаровать. – У меня траур, Кирилл Симеонович. Я не танцую. – Тогда я могу показать вам парк… Знаю я, какие ты парки будешь показывать. Перебьюсь. Я отбивалась и ждала, пока закончится музыка… ну наконец-то! Рядом материализовался Романов с дамой. Мило улыбнулся – и отбил меня от этой своры. Взял под руку и предложил пройтись. Разумеется, я согласилась. Ага, ненадолго. Девушки, милые, благословите тех, кто придумал колготки! Святое дело люди сделали, истинно святое! А чулки! Да на подвязках… Не на резинках, нет, не те, которые на силиконе и так удачно за чулок цепляются! На эротических, мать их за ногу, подвязках с бантиками, которые реально завязываются на ноге. Не доводилось? Ваше счастье! Везучие вы люди, и сами того не понимаете. Потому как развязываются эти экологические чистые чулочки очень легко, а ежели у дамы из-под платья чулок выпадет – это даже не позор, это предмет для вечного припоминания и ехидного шепотка за спиной. И через сорок лет не забудут. Пояс для чулок? А вы на эту конструкцию вблизи посмотрите. Жесткой фиксации, увы, здесь не предусмотрено. Нет здесь пока ни кнопок, ни молний, все на пуговичках да на ленточках. Сугубо натуральное – и ни фига не держится! Пришлось покидать кавалера и отправляться в дамскую комнату. Там-то меня и поймали. Чулок я подвязала и даже комнату задумчивости навестила – на всякий случай, а на выходе… – Мими! Ёжь твою рожь! – Зизи? – вспомнила я эту побрякушку. И прищурилась. Ласково так, по-доброму… ты меня, паразитка, к Милонегу затащила! С меня причитается, не знаю, как лучше должок отдать – то ли по ребрам попинать, то ли по печени. Хотя… Это мне – медвежья услуга, а Мария Горская могла и благодарить со слезками. Она-то любила козла… Раздражение накатило и схлынуло. И «подруга» уже вцепилась мне в руку. – Мими, куда ты пропала? Столько слухов ходило, столько разговоров… Я пожала плечами. – Думаю, какие-то слухи ты лучше меня знаешь. Я вышла замуж, живу в имении супруга. – О-о… А у Храмова было свое имение? Ага, то есть имя супруга мы тоже знаем. И чего тебе тогда? – Зизи, у моего супруга было несколько имений. И хорошие интересы на Урале. – Так это правда, что он Демидова сожрал? И такие наивные круглые глаза, и реснички хлопают, поднимая ветер… меня тут дурой считают? Видимо, да. – Откуда сведения? – Ой, я не помню, Лили Шуйская говорила, кажется, или Мими… – Врали. – Правда? – Зизи, как мой муж мог сожрать Демидова, если он умер раньше? На личике девушки мелькнуло разочарование. Действительно, недочет. – А-а… – Вот я могла сожрать Демидова, – оскалилась я. – ТЫ!? НО КАК!? Прогресс. Первая искренняя эмоция за весь разговор. Настала моя очередь похлопать глазками. – Сибирь, понимаешь. Дикие люди, стаи медведей бегают, кто не успевает спрятаться, того сжирают прямо на площади, перед управой… Вот загнали нас с Демидовым в один подвал, день сидим, два сидим, на третий я его убила и съела… – Ах-х-х! Я добавила в голос истовости записного каннибала. – А потом и обнаружила, что одной стены у подвала нет. Пришлось домой топать. Зизи поняла, что над ней издеваются, – и надулась. – Мими! Как это некрасиво с твоей стороны! – А со стороны моей подруги красиво мне и записочки не прислать? – Куда? – На адрес супруга, вестимо. Глядишь, и уцелел бы бедный Демидов. Особенно если к письму хоть корочку хлеба приложили бы. Сидела б я в том подвале и грызла ее, печально так… – ФИ! Издевательство окончилось закономерно, «лучшая подруга» задрала носик и вышла вон. Я послала ей ядовитую ухмылку и принялась неторопливо мыть руки. Сейчас, еще прическу поправлю – и можно опять в гадюшник. Дайте только с духом собраться. Ага, размечталась. Не дали. * * * Я так буду бояться в туалет сходить, определенно. Выходишь из кабинета, идешь по коридору, а тут перед тобой – Матвеев воздвигается. – Мария Ивановна. – Матвей Иванович. Пришлось по всей форме реверанс делать. Интересно, где он тут в засаде сидел? – Вы мне не уделите пару минут для приватного разговора? Я подняла брови. – Вы уверены, что сейчас подходящее время? – Мария Ивановна, я пытался встретиться с вами… – Но? – Романов весьма не одобрил подобные намерения. Я хмыкнула. Вот не знала… но вообще-то могло быть и так. Если Матвеева крепко взяли за задницу на его делишках… То ли он крутил с ученым, то ли не он… а вот дочка его точно засветилась, словно новогодняя елочка. Кстати говоря! – Как ваша дочурка поживает? Матвеев покривился, словно я ему лимон на рану выдавила. – Мария Ивановна! Я улыбалась вполне невинно. |