Книга Осеннее преступление, страница 54 – Андерс де ла Мотт

Анна закончила разговор и открыла дверь Мило, который лаял без передышки. Прямо за дверью сидел на корточках Матс Андерсон. Он играл с собакой.

— Зд-дравствуйте, — удивленно произнесла Анна.

Здоровяк поднял на нее глаза и наморщил лоб, одновременно удерживая Мило, который пытался вскарабкаться на него.

— Агнес дома?

— Нет, в школе.

— Вон как. — Матс, похоже, огорчился. Собака вывернулась у него из рук и попыталась обнюхать потертый кожаный рюкзак, который Матс пристроил у себя за спиной.

— А вы что-то хотели?

— Да не. — Он помотал головой, отогнал Мило и поднялся. — Просто принес ей кое-что. Подарок.

— Может, кофе? — Анна спросила с умыслом. У нее был свой интерес к Матсу, и этот интерес отчасти объяснялся тем, что Матс — младший брат Мари Сорди-Андерсон и всего на несколько лет моложе Симона Видье. Анна шагнула в сторону, сделала приглашающий жест в сторону кухни.

Матс сначала просиял, но потом как будто заколебался, словно соблазнительную мысль о кофе перебила какая-то другая.

— Не знаю. Тетя говорила, что в Табор никому нельзя… — Он неловко повернулся. Мило вертелся у его ног, не сводя глаз с рюкзака.

— А если я вынесу нам по чашке сюда?

Матс подумал и кивнул. На кухне Анна собрала поднос: две керамические чашки, сахар, молоко. В шкафчике нашлось печенье. Прежде чем выйти, надела куртку. В воздухе еще висела морось, но Матс, казалось, ее не замечал. Он взял у Анны чашку, вежливо поблагодарил, насыпал сахару, налил молока. Размешал так тщательно, что Анне показалось, что он считает обороты, сделанные ложечкой. Пять по часовой стрелке и столько же — против.

— Ваша тетя на днях нас навестила, — сказала Анна, в основном чтобы начать разговор.

— Я слышал. Клейну это не очень понравилось. — Матс осторожно отхлебнул кофе.

— Не понравилось?

Матс покачал головой.

— Тетя больна. Ей бы не надо ездить так далеко.

— В Энглаберге все решает Клейн?

Матс сморщился, но Анна не смогла понять почему — из-за кофе или из-за вопроса. Во всяком случае, ответа она не получила. Анна зашла с другой стороны:

— Я недавно познакомилась с вашей сестрой Мари. В субботу в парке мы тоже виделись.

— Праздник по поводу возвращения домой, — констатировал Матс и стер упавшую на бороду каплю кофе. — Папа, как всегда, говорил речь. Он обожает речи.

— Но вас там не было?

Матс покачал головой.

— Мне хорошо на холмах, в лесу.

Мило сидел, привычно демонстрируя Матсу, как ему хочется угощения: умильно поскуливает, голова набок, из пасти иногда капает слюна. Анна бросила ему печенье, но в ответ получила обиженный взгляд, как будто Мило хотелось вовсе не печенья. Потом он все же принялся за подачку.

— Почему вы живете у тети в Энглаберге?

— После дедушкиной смерти Энглабергой пришлось заниматься тете. Когда мама с папой поженились, им достался Которп. Но в восьмидесятых папа почти всю землю продал “Glarea”. Вы в карьере были?

— Да.

— Там которпские участки. Жутко выглядит.

— Почти как на Луне, — сказала Анна и в ответ получила согласный кивок.

— Значит, вы с Мари выросли в Которпе?

— Угу. Но мама часто болела, и мы оставались с тетей в Энглаберге. Мари, кстати, не нравится, когда говорят “Которп”.

— Правда?

— Ну. Они с Бруно окрестили усадьбу Норрбликка. — Он скептически покачал головой. — Когда отец продал Которп Мари и переехал в поселок, Мари с тетей решили, что я переберусь в Энглабергу. У меня же там коллекция.

Матс осторожно захрустел печеньем, не объясняя, что он хотел сказать последней фразой.

— И когда это было?

Матс как будто задумался.

— Мама умерла в две тысячи седьмом, так что я уже десять лет как живу у тети.

— У вашего папы, Бенгта, не очень хорошие отношения с Элисабет, да?

Матс покачал головой.

— Они с папой под одной крышей не уживутся. Никогда не уживались. Тете не нравилось, что он продал дедушкину землю “Glarea”.

— А с Хенри Мореллем?

— С ним то же. У тети тяжелый характер. С ней вообще только Клейн может столковаться.

— Это из-за Симона, да?

Матс упорно смотрел в свою чашку.

Анна решила погодить с вопросами и предоставить молчанию завершить начатое, но Матс только хрустел печеньем. Анна решила зайти с более безопасного угла.

— Симон устроил в гараже, в Энглаберге, собственную студию звукозаписи. Это мне рассказал продавец велосипедов на днях. Вы ее видели?

Матс взглянул на Анну, коротко улыбнулся.

— Не Симон, а я ее устроил. У Симона руки не из того места росли. Я сколотил кабинку, мы ее за-изолировали яичными клетками, и еще окошко, чтобы можно было заглянуть. Хорошо получилось.

Он неловко улыбнулся, словно воспоминание доставило ему удовольствие.

— Вы бывали в студии, когда он записывал музыку? Матс кивнул.

— Симон накопил на настоящий магнитофон. Иногда, когда он сидел в студии, я нажимал кнопки. Он красиво пел. Всем нравилось. Симона все любили. — Матс замолчал, снова уставившись в чашку.

— А другие из той компании бывали в студии? Ваша сестра, Алекс, Бруно и Карина?

Матс пожал плечами.

— Да нет. Симон не любил, когда туда кто-то приходил. Туда можно было только мне и Карлу-Юхану.

— Нельзя было даже вашей тете или Клейну? Почему?

Матс покачал головой.

— Симон говорил — ему это мешает.

— Карл-Юхан часто туда поднимался?

— Иногда. У него в гараже, под студией, была летняя машина.

— Летняя машина?

— Карл-Юхан так ее прозвал. Красный кабриолет, руль не с той стороны. Красивая, но уж возни с ней было. Карл-Юхан, когда копался в машине, открывал дверь на лестницу, чтобы слышать, как Симон играет. Симон орал, чтобы закрыл, Карл-Юхан кричал: ладно, но дверь все равно стояла открытая.

Матс перевел дух, словно запыхался, рассказывая. Допил чашку, покосился на дорогу.

— Как по-вашему, она скоро будет?

— Кто? Агнес? Не знаю. — Анна попыталась припомнить расписание Агнес и тут же почувствовала себя матерью-ехидной.

— Если хотите, я схожу уточню.

Матс покачал головой.

— Мне домой пора. Я уж в другой день как-нибудь.

Он поставил чашку на поднос. Влез в лямки рюкзака, собираясь уходить.