Книга Садовник, страница 30 – Василий Гавриленко

Ирэн бежала по вечерним улицам, холодный воздух срывал слезы с ее лица. Ее отец, ее любимый папа оказался подлым извращенцем, негодяем, готовым собственноручно уничтожить честь собственной дочери.

Пробежав квартал, Ирэн остановилась. Она стояла посреди моста через Темзу. Черная река в окружении светящихся электричеством вечерних берегов была похожа на широкую, уходящую неведомо куда дорогу.

Ирэн подошла к ограде, посмотрела вниз, на темную, блестящую воду. «Сойди в Сад Смерти, дева молодая, Лишь там ты встретишь вечную любовь». Прошептав строки Гюстава Моро, мисс Вулф полезла на ограду, перенесла через забор ногу в домашней намокшей туфле.

– Мисс, что вы делаете?

Спокойный и какой-то отстраненный мужской голос заставил ее обернуться.

– Я… я вышла подышать воздухом, сэр, – сказала Ирэн.

– Вы решили прогуляться по глади реки? – в голосе незнакомца появилась насмешка, но она была мягкая, не обидная.

– О, нет, сэр, – откликнулась Ирэн.

– Тогда позвольте я помогу вам спуститься с решетки.

Статья про Ирэн Вулф в иллюстрированных новостях называлась «Похождения фантазерки Ирэн Вулф». Это была история девушки, живущей в мире своих грез и столкнувшейся с предательством самого близкого человека.

В мгновение ока лишившись отца, девушка не нашла для себя иного выхода, кроме самоубийства. Если бы не Садовник, темные воды Темзы поглотили бы тело несчастной Ирэн Вулф.

Заканчивалась статья также, как и две предыдущие: убийством девушки и созданием «изумительной красоты ириса».

Я передал газету Лестрейду. Тот со скучающим видом приступил к чтению. По мере углубления в текст, выражение лица инспектора менялось.

– Что скажете, детектив? – спросил я, когда он отложил газету.

– Это черт знает, что такое, – проговорил он. – Мистер Вулф вожделел собственную дочь? Чудовищно! Может быть, Г.М. врет?

– Насчет Эмбер Уоллис Г.М. не соврал, – напомнил я. – Полагаю, родители Беатрис Пройслер также отнюдь не такие ангелы, каковыми кажутся.

– Если так, нам придется допросить Вулфа.

– Непременно, Лестрейд. Кроме того, обратите внимание на следующие моменты. В статье про Беатрис не сказано, что убийца отрежет ей язык, а в статье про Ирэн о том, что Садовник ее изнасилует.

– Что бы это означало, Ватсон? – недоуменно проговорил инспектор.

– Пока не знаю, – признался я, пряча газеты в карман пальто.

– Бейкер-стрит, сэр, – сообщил шофер.

Я открыл дверцу.

– Завтра заедем за вами, – сказал Лестрейд.

– Хорошего вечера, инспектор.

В гостиной была только Джоан. Склонившись над столом, она что-то писала в тетради. Когда я вошел, она подняла голову и улыбнулась своей очаровательной улыбкой.

– Как прошел день, сэр?

– Достаточно плодотворно, мисс Остин.

Я повесил шляпу на крючок.

– А где Аделаида?

– В своей комнате, читает.

Из кухни доносился запах выпечки, слышалось напевание мадам Этвуд. Джоан снова приступила к письму. Внезапно ощущение некоторой странности объяло меня. Что-то было не так в открывающейся передо мной простой картине: пишущая за столом красивая девушка, горящий камин, часы-ходики, показывающие восемь вечера. Но, хоть убей, я не мог понять, что же не так.

– Вы в порядке, сэр?

Мягкий голос Джоан вернул меня к реальности. Я улыбнулся ей и стал подниматься по ступенькам на второй этаж.

До ужина я решил просмотреть вечерние газеты. Почти всю первую полосу Evening Standard занимала фотография с места убийства Эмбер Уоллис. Галечный пляж, камыши, труп обнаженной девушки не белой простыне, два старика с испуганными лицами. Неужели мы с Лестрейдом так чертовски постарели?

Над фотографией – надпись жирными буквами. «НА ШАГ ПОЗАДИ». По названию вполне можно было понять, о чем пойдет речь в статье. Так и оказалось. Доктор Ватсон, этот возомнивший себя детективом бывший биограф великого сыщика, снова проиграл неуловимому Садовнику. Тон статьи был, в целом, нейтральным, и это взбесило меня. Эмбер Уоллис для этих пишущих гиен – не такая уж и значительная жертва. Просто малолетняя проститутка из Уайтчепела, кого потрясет ее смерть? Кого заставит заплатить три пенса за газету? Вот девочки из семей благородных людей – это другое дело.

Я вскочил и заходил по комнате. Садовник держал меня за горло также, как он держал за горло несчастных девочек. Он сильнее меня. Я не Шерлок Холмс.

Вдруг я замер посреди комнаты. Внезапная вспышка света озарила темный чулан моей седой головы. Я бросился к вешалке, вытащил из кармана пальто рукопись статьи об Ирэн Вулф в газете «Иллюстрированные новости полиции». Разгладил листок бумаги и понюхал его. Так я и думал! Тот же самый сладковатый, нежный запах, что и у письма Садовника со стихотворением о девушках-цветах.

Я прилег, положив ноги на кожаный диван-пате. Мне казалось, что мой мозг работает, как сломанный хронометр, и я никак не могу найти выход из комнаты со множеством дверей. Стихотворение и статья написаны разным почерком, но на одинаковой бумаге с особенным запахом.

Выходит, Садовник и Г.М. знают друг друга, они как-то связаны. Г.М. – помощница Садовника? Я представил себе эдакую La femme fatale ¹⁷, завлекающую девушек в сети паука. Но зачем ей делать это?

«Так она же жертва!» – чуть не закричал я.

Г.М. – такая же жертва Садовника, как и другие девушки. Пока он не убил ее, но держит в заложниках, заставляет заманивать юных красавиц, носить Неду Джонсону издевательские статьи, способные запутать следствие.

После смерти Холмса я несколько лет потратил на изучение судебного почерковедения – этот раздел криминалистики Шерлок любил едва ли не более всех прочих. В первый же день, когда Лестрейд принес мне письмо Садовника, я заподозрил, что его писала женщина, однако потом, под грузом улик, я был вынужден признать свою ошибку и отказаться от этой версии – не могла же женщина изнасиловать девушку, оставив в ее лоне свое семя? Теперь мне было очевидно, что тот анализ почерка был верным.

С рукописью статьи «Похождения фантазерки Ирэн Вулф» дело обстояло гораздо сложнее. Я не мог найти ни единого признака мужской или женской руки, выводившей буквы. Такое ощущение, что статья была написана бесполым существом.

Снизу позвали к ужину, я переоделся в домашний костюм и спустился.

Аделаида и мисс Остин уже сидели за столом.

– Папочка, мадам Этвуд приготовила пастуший пирог! – весело сообщила дочь.