Онлайн книга «Трон Знания. Книга 4»
|
– Ты говорил, что стал учеником Шотююна в четыре года. – Всё верно. Я получил травму в два года и не разговаривал до семи лет. – Тебе было всего два года... Иштар кивнул. – А Хёску? – Десять. Малика ладонью стёрла со стекла рисунок: – Я прощаю его. – Я уже вынес приговор. Казнь отложили на несколько дней. – Я закрою Хёска в его доме, и туда никто не войдёт. Но я ведь могу запечатывать не только двери. Верно? Иштар перевёл взгляд на Малику: – Верно. – Я прощаю его, а тебя – нет. Вместо того чтобы заступиться за друга, ты взвалил на него свою вину. Ты не умеешь дружить, Иштар. Я покину Ракшаду первым же кораблём и увезу с собой Галисию. Ты поступил с ней не по-мужски. Ты мог бы с ней встретиться и объяснить, почему передумал жениться. – Ты в Ракшаде. Здесь мужчины не разговаривают с женщинами. Глядя в окно, Малика улыбнулась: – Я отвечу на твой вопрос. Да, я танцевала с Адэром. Я люблю его, Иштар. Люблю его так, как не способна любить ни одна женщина на свете. Я прощаю ему всё и принимаю его таким, какой он есть. Его поступки, его слабости разрывают моё сердце, но я продолжаю его любить. Я так люблю его, Иштар, что каждый день, каждый час я расплёскиваю свою жизнь, как воду из чаши, смотрю на донышко, понимаю, что скоро конец, и жалею, что у меня нет второй жизни, чтобы отдать ему. – А он тебя любит? – Любит. – И поэтому отпустил? – Он выжигает свою любовь другими женщинами, временем и расстоянием. Даже в этом я его понимаю. Мы не признавались друг другу в чувствах и не давали друг другу обещаний. Мы разыгрывали спектакль. Наши роли помогали нам жить и не позволяли появиться призрачной надежде. Когда я вернусь, мы вновь наденем маски, но наш свет станет ярче, наши чувства станут жарче. Ты не знаешь, что такое любовь, и не знаешь, что такое дружба. И мне грустно, что я в тебе ошиблась. – Малика спрыгнула с подоконника и скрылась в смежной комнате. Через три дня Хёск сообщил, что лестница готова, и Кеишраб замолкнет на всю ночь. Облачившись в фиолетовое платье, Малика надела непрозрачную чаруш, застегнула на шее зажим и перед рассветом вошла в тёмный зал. За стенами гудел ветер, стеклянный купол покрылся слоем пыли и песка, но Малика этого не видела, как не видела возле входной двери двух воинов. Хёск взял её за руку и провёл к лестнице. Малика встала к ней спиной. Нащупывая ногами ступени, начала подниматься. Она хотела повторить все действия задом наперёд, надеясь, что это поможет избавиться от видений. Сейчас в ушах раздавались щелчки плёток, ругань надсмотрщиков и крики рабов. По напольным плитам скрипели деревянные переносные лестницы. Вверху грохотало. Вспышки молний озаряли зал. На чаруш упали капли дождя. Но Малика знала, что всё это происходило в далёком прошлом, которое слилось с её настоящим. Она поднималась по лестнице, как когда-то спускалась после возложения тиары, и проговаривала на каждой ступени: – Всё, что дал мне – возвращаю. Ступив на последнюю площадку, вошла спиной вперёд во Врата Сокровенного и натолкнулась на трон. Теперь разворот и обратно. Главное – не оступиться на краю площадки. Ещё один разворот – лицом к залу. Теперь снять зажим, положить на пол справа от себя, теперь снова надеть его, и очередной разворот – спиной к лестнице. Малика осторожно спускалась, вновь проговаривая на каждой ступени: – Всё, что дал мне – возвращаю. Всё, что дал мне – возвращаю. Тяжелее всего приходилось на лестничных пролётах: Малика не знала, сколько необходимо сделать шагов до края, и передвигалась маленьким шажками. Слуховые галлюцинации истончались, шум дождя затихал – вместо него появились завывание ветра и шуршание песка на стеклянном куполе. Ступив на пол, Малика уселась на пятки. Сто семьдесят ступеней туда, сто семьдесят ступеней обратно – и всё вперёд спиной. Сложный путь забрал все силы. – Ну что? – спросил Хёск, склонившись над ней. – Ещё не знаю. – Отдышавшись, Малика упёрлась руками в пол и поднялась на ноги. – Пойду переоденусь. Ты отведёшь меня во дворец? – Мне нельзя. – Кто так решил? – Я под арестом. – Кто может запретить шабире взять тебя в провожатые? – Никто. Не хочешь дождаться утра? – Мне не терпится проверить: получилось или нет, – ответила Малика и, сделав шаг, протянула руку Хёску. – Проводи меня в комнату. В этой чаруш ни черта не видно. Хёск легонько сжал её пальцы и повёл через зал. – Ты женат? – Я вдовец. – Сочувствую, – проговорила Малика, войдя вслед за Хёском в потайную дверь. – Дети есть? – Два сына и дочь. – Сыновья в армии? – вновь спросила Малика, шагая по коридору. – Да. Одному двенадцать, второму восемь. – А дочь? Рука Хёска напряглась. – Она уже взрослая. – Замужем? – Нет. – Кубара? – Она инвалид детства, – нехотя промолвил Хёск. – Познакомишь нас? Рука Хёска похолодела. – Она инвалид, – повторил жрец. – Не встаёт с постели. – Когда ты видел её последний раз? – Вчера. – Значит, ты её навещаешь? – Да, – еле слышно промолвил Хёск. Малика вошла в комнату, сняла чаруш: – Какой несчастный случай произошёл с Иштаром? Хёск вытянулся: – Какой именно? – Когда ему было два года, – промолвила Малика и, опустившись на кушетку, оттянула на груди платье – или ткань села после стирки, или грудь на самом деле увеличилась. – Старший брат хлестнул ему по лицу мокрой тряпкой. Но это просто случай. – В это время он был в армии, – напомнила Малика. – Его старший брат был наследником престола, и курировал воинские подразделения, где проходили службу младшие братья. – От испуга Иштар перестал разговаривать? – От неожиданности. Иштар никогда ничего не боялся. – Хёск нахмурился. – Нам не стоит продолжать разговор на эту тему. – Последний вопрос. Таких «простых случаев» жестокости старших братьев было много? – Это не жестокость. – А что? – Школа мужества. Я подожду за дверью, – сказал Хёск и вышел в коридор. |