Онлайн книга «Искупление»
|
Сколько кляла она себя за то, что не запретила мужу помогать сестре-гулене! Ничего с Аксинькой не случилось бы, сама тюки с вещами дотащила бы до родительской избы. Смерть Феденьки разрушила ее ладный мир. Наверное, Софья не его самого любила, а жизнь с ним, хорошую, спокойную. Ей жаль было не мужа, что в расцвете лет покинул мир, а себя – вдову с малым ребенком. Она долго не могла прийти в себя, мучило ее сознание того, что она виновата, она недосмотрела, что в мужа запустят камнем и убьют. А Оксюшка виновата пуще нее: не жилось с мужем спокойно, захотелось хвостом крутить перед Строгановым. На всю родню позор и поругание на- влекла. Со смертью Василия Ворона жизнь семьи становилась все хуже. Продавали кружки да кринки, потом перешли на одежу. «Надо бежать, – осенью 1607 года поняла Софья, наблюдая за золовкой, кормящей дочь. – Двое детей, нищета подступает к нам». Еще молодой, ядреной бабе улыбнулась удача. Нелюбимые родители помогли дочке найти выход из ловушки. За одно это она простила им былые побои и насмешки. * * * Январь продолжал мучить пермских жителей вьюгами да морозами. В один из тех дней, когда непогода завывала голодным волком и рвалась погреться у печи, Софья металась по избе и увязывала тюки с вещами. – Ты скажи хоть, куда поедешь? Где жить будешь? В настойчивости Аксинье не откажешь. – Есть ли дело тебе, золовушка? Племянник у вас другой завелся, Васятка не нужен. Так нет вам разницы, где жить будем… – Да что ж ты говоришь такое? Бесстыжая. – Аксинья покосилась на печь, где грелась мать. Не проснулась бы. – Да, бесстыжая я! Федора забили камнями. Я бесстыжая. Свекор в лесу помер, сердце не выдержало. Я бесстыжая. Подонка неизвестного роду-племени приютили. Я бесстыжая. – Не могу я с тобой говорить. – Да и не надо. Все ли я взяла? Наряды мои… Одежда Васеньки… – Софья бормотала себе под нос, не обращая внимания на Аксинью. – Рушники, перины, скатерти… После смерти мужа вдова из мужниной семьи могла забрать приданое свое, наряды, часть утвари. Но случаев таких – по пальцам перечесть. Редко кто решался выйти замуж во второй раз. Не по-божески. Аксинья не помогала снохе в сборах, следила лишь за лихорадочными ее движениями. Смолчала о том, что нищенкой Софья пришла к Вороновым, не расщедрились родители ее на приданое. Сейчас невестка, запамятовав, укладывала в сундук лучшее из того, что хранилось из года в год в избе. – Самое важное-то я и забыла. Матушка! – Софья решительно подошла к лежанке и стала трясти пожилую женщину. – Да проснись же ты! – Плохо матери, не буди ты ее… Софья, разве не видишь? – Плохо не плохо. Времени у нас мало. – Что такое?.. Софьюшка. – Анна с трудом вынырнула из болезненной дремоты. – Деньги в кубышке… Василий говорил мне, что припасены они. Сынок мой – наследник, потому половина наша. – Деньги… Подожди ты, голова болит… Аксинья переводила взгляд с одной женщины на другую. – Доченька, в предбаннике… Половица одна чуть отстает. Под ней… – На большее сил у Анны не хватило. Аксинья накинула старую душегрею, хлопнула дверью прямо перед носом Софьи. Баня встретила промозглым холодом, теперь топили ее редко. По смутным временам роскошь большая – дрова тратить. Аксинья встала на колени и принялась щупать доски. – Не знала ты про кубышку? Не говорил отец. – Невестка уже в дверях стояла, кривила довольно рот. – Отойди, свет не закрывай. – Понимаю я тебя, печалишься, что деньги заберу. Мне приданое нужно, кто ж без него возьмет. – Значит, замуж собралась… – А что мне, гнить одной? Скоро жених мой подъедет, заберет нас с сынком. – Рада за тебя, невестка. – Кривишь ты душой… Но спасибо. – Ой! – Кусает банник? – Заноза. – Аксинья беспомощно глядела на черную щепку, вонзившуюся в палец. Баня будто защищала тайник от внезапного вторжения. Наконец нужная доска была найдена, и Аксинья извлекла на свет грязный глиняный горшок с крышкой, наглухо запечатанной воском. – Вот он, ладненький! – вскрикнула Софья. Горшочек в избе открыли, и содержимое тускло-блестящей горкой возвышалось на столе. Георгий Победоносец пронзал змея мечом на старой московке, копьем – на новгородских монетах. Копейки, полушки времен Ивана Грозного. Новые монеты царя Федора Иоанновича с буквами Р да Е… Даже одна золотая копейка неведомыми путями закатилась в отцовскую кубышку. Рачительный, прижимистый Василий Ворон сберег копейки на черный день, позаботился о семье. На глаза Аксиньи навернулись слезы. Матвейка подлетел к столу и схватил одну из монет. Поднес к глазам, разглядывал долго, собрался за пазуху засунуть. – Нельзя тебе брать деньги, Матвейка. – Аксинья разжала ласково руку, забрала копейку. – Дурную натуру выродка сразу видно, – покачала головой Софья. – Нечист на руку. Аксинья долго пересчитывала монеты, в счете она была не сильна. Наконец деньги были поделены на две равные кучки. Только тогда она ответила невестке: – Не видел копеек, поди, ни разу. Интересно ребенку стало. А ты сразу обвинять. Залаяли громко собаки, заскрипел снег под полозьями саней. – Едет! – разрумянилась Софья. – Держи. – Аксинья часть монет смахнула в полотняный мешок и спрятала его в сундук, другую часть высыпала в горшочек. – В добрый путь. – Здравствуйте, люди добрые, – в избу зашел, приветливо улыбаясь, невысокий мужчина. Шапка, тулуп, усы и борода его покрылись инеем. Он стянул с головы колпак, под ним не оказалось волос. Жених Софьи был совсем немолод, вдвое старше невесты. Полный, улыбчивый, с хитрым прищуром темных глаз и сединой в бороде, он Аксинье понравился. Напомнил отца. – Проходите, – склонила она голову. Мужчина заинтересованно осмотрел Аксинью. – А ты… – Аксинья Ветер, золовка Софьи. – Раз знакомству, лебедушка. Порфиша Малой, – поклонился мужчина. – Готова я, все вещи увязала, – лебезила невеста перед Порфишей. – Посидим, Софьюшка, на дорожку? – Голос его будто обволакивал. – Посидим. Аксинья села на край лавки, оперлась боком о стол, Софья с Васькой на руках и жених ее пристроились на лавке у входа. Матвейка разглядывал гостя, застыв от него в двух шагах. – Твой? – кивнул Порфиша на мальчишку и подмигнул ему. Матвейка спрятался за печь. – Нет, моя дочка в люльке хнычет, – ответила Аксинья. – А чей тогда? Аксинья хотела сказать правду, но поймала умоляющий взгляд невестки. |