Онлайн книга «Одолей меня»
|
Касл тоже мне близок, но он как отец; ни с ним, ни с другими я не общаюсь так, как с Джульеттой. Она особенная. Принимает меня таким, какой я есть. Я же даю ей возможность выплеснуть эмоции; кроме того, мне нравится, как она умеет сопереживать. Она настолько чувствительна, что даже шутка может ее ранить. Вот кто она. Она вся – огромное сердце. И какую – какую версию Джульетты я вижу сейчас? Дерьмовую. Эту версию я не могу принять, потому что уверен: она фальшивая. Что-то идет наперекосяк. Возросший гул сердитых голосов разбивает мою задумчивость. Успеваю заметить, как Лена несет какой-то бред. Валентина, одна из близнецов, поворачивается к ней. Напрягаю слух, чтобы услышать, что она говорит: – Надо было тогда отрезать тебе уши! Я резко приподнимаю брови. Смущенный, шагаю вперед и оглядываю комнату в поисках разгадки, однако повисшее вокруг напряжение заставляет всех замолчать. – М-м, кх, – откашливаюсь. – Я что-то пропустил? В ответ – тишина. Кто-то наконец вызывается объяснить. Лена. Однако я уже понимаю – ей лучше не доверять. – Валентина любит прикидываться. Николас, другой близнец, резко, сердито отвечает ей по-испански. Валентина хлопает брата по плечу. – Ничего. Все нормально, пусть болтает. Лена думает, я люблю прикидываться. – Тут она произносит слово по-испански. – Я вовсе не прикидываюсь. – Еще больше слов на испанском. Стефан в шоке открывает рот, а Лена лишь закатывает глаза. Не понимаю, что происходит. Начинаю хмуриться. Как-то странно складывается разговор. Впрочем, когда я гляжу на Джульетту, то с облегчением осознаю: я не один такой. Джей тоже совершенно не понимает смысл их беседы. И Касл. У меня появляется мысль, что и Уорнер сконфужен, однако он вдруг начинает говорить с Валентиной на беглом испанском. У меня кружится голова. – Черт, брат, ты тоже умеешь по-испански? Теперь буду знать. – Мы все говорим на многих языках, – отвечает мне Николас. Он выглядит немного раздраженным, но я ему благодарен за разъяснение. – Мы должны уметь догов… Джульетта сердито перебивает его: – Слушайте, парни, меня не волнуют ваши личные драмы. У меня зверски болит голова и миллион дел на сегодня, предлагаю начать. Ха! Наверняка у Джульетты похмелье. Спорю, с ней такое впервые. Не смертельно, конечно, но веселье то еще. Николас мягко говорит что-то ей в ответ, а затем наклоняет голову в полупоклоне. Я скрещиваю руки на груди. Не доверяю я ему. – Что? – Джульетта, смущенная, пристально смотрит на Николаса. – Не понимаю. Тот улыбается ей. Произносит пару слов по-испански – вот теперь точно над ней насмехается, – я уже готов его осадить. Уорнер меня опережает. Что-то ему говорит, я не слышу что, но это рассердило Джульетту еще сильнее. Ну и утро сегодня! Николáс выдает по-английски: «Мы рады познакомиться с вами», и я окончательно, черт побери, сконфужен; все-таки надо учиться себя сдерживать. Джульетта отвечает: – Полагаю, вы все будете присутствовать на сегодняшнем симпозиуме? Еще один учтивый поклон от Николаса. Куча слов на испанском. – Это «да», – переводит Уорнер. И доводит Джульетту до бешенства. Она разворачивается к нему всем телом. – На каких еще языках ты говоришь? – Ее глаза мечут молнии, и Уорнер так теряется, что у меня сердце сжимается от боли за него. Все серьезно. Сегодня им обоим, Уорнеру и Джульетте, фигово. Они старательно прикидываются твердыми, крутыми, собранными, как вдруг – бабах. Стоит Джульетте сказать ему одно только слово, и Уорнер превращается в идиота. Таращится на нее, не в состоянии издать и звука, а она вспыхивает, краснеет до кончиков волос, потому что он смотрит на нее. О господи! Вот интересно, Уорнер понимает, как он выглядит сейчас, тупо уставившись на Джульетту и растеряв все слова? И вдруг до меня доходит: я-то сам выгляжу точно так же, когда разговариваю с Назирой. По телу пробегает невольная дрожь. Наконец Стефан выводит Уорнера из транса. Прокашливается и заявляет: – Мы с детства учили много языков. Важно, чтобы главнокомандующие и члены их семей могли между собой общаться. Джульетта смотрит в пол, пытаясь успокоиться. Когда она поворачивается к Стефану, лицо у нее почти нормальное, только остается пара красных пятен. – Я думала, что Оздоровление решило избавиться от всех языков, – говорит она, – и что вы общаетесь на едином универсальном языке… – Sí, мадам Верховная, – отвечает Валентина. (Слово «sí» я знаю. Оно означает «да». Я не круглый идиот.) – Это правда, – кивает она. – Но сначала нам надо было как-то общаться друг с другом, не так ли? И вдруг… Не знаю почему, только ответ Валентины обезоруживает Джульетту. Она снова почти похожа на себя. Ее лицо расслабляется. Глаза – чуть печальные – распахиваются. – Откуда вы родом? – тихо спрашивает она. Ее голос, такой беззащитный, вселяет в меня надежду – надежду, что настоящая Джей возвращается. – Как назывались ваши страны до того, как мир перекроили? – Мы родились в Аргентине, – отвечают близнецы. – Моя семья из Кении, – сообщает Стефан. – Вы ездили друг к другу в гости? – Джульетта поворачивается, внимательно рассматривает их лица. – Вы посещали другие континенты? Они кивают. – Ух ты! Наверное, это здорово. – Вы тоже должны приехать к нам с визитом, мадам главнокомандующая, – говорит, улыбаясь, Стефан. – Нам очень хочется, чтобы вы у нас побывали. Кроме того, – добавляет он, – вы теперь одна из нас. Улыбка Джульетты сразу умирает. Ее лицо застывает. Забрало опускается. Она снова в броне, в броне высокомерия, как и была, когда вошла сюда. Говорит строгим голосом: – Уорнер, Касл, Кенджи! – А? – прокашливаюсь я. – Да, мисс Феррарс? – слышу ответ Касла. Гляжу на Уорнера, тот не произнес ни слова. Только пристально смотрит на Джей. – Мне хотелось бы поговорить с вами тремя наедине, пожалуйста. Я перевожу взгляд с Уорнера на Касла, ожидаю, скажет ли кто-то что-нибудь. Оба молчат. – Э, да-да, – быстро говорю я. – Без проблем. Я бросаю Каслу сердитый взгляд, типа, какого черта? |