Онлайн книга «Свет во тьме»
|
— Ты дома. Теперь она была напутана окончательно. Сара порылась в памяти, пытаясь припомнить случаи, рассказывающие о том, как лучше обращаться с сумасшедшим. — Я не болен, Сара, и ты тоже не больна. Попытайся вспомнить… — Вспомнить, что? — Кто ты? — Я знаю, кто я. Чего я не знаю, так это — кто ты? — Ты знаешь меня, Сара, и ты всегда знала меня. — Нет, — сказала она, и слезы страха набежали ей на глаза. — Умоляю, позволь мне уйти. — Не позволю! Я не могу вновь потерять тебя. — Я не она. Я Сара-Джейн Джонсон. И глаза у меня карие, а не голубые. Я никогда не была ни в Англии, ни во Франции, ни в Испании. — Ты родилась калекой, — сказал он. — Я приходил к тебе в приют. Читал тебе, баюкал тебя на руках, приподнимал за талию, и мы вальсировали по комнате. Я возил тебя в театр… — На «Жизель»… — Она вздрогнула, когда эти слова сорвались с ее губ. У нее было такое чувство, словно кто-то потревожил ее могилу. Габриель кивнул. Сара уставилась на него недоверчиво и изумленно. — Ты катал меня на своем коне. Отправил меня во Францию, в балетную школу. Ты спас меня, когда я обгорела… Он снова кивнул, сердце его забилось сильнее, когда эти воспоминания вышли на поверхность. — Это была я… Это меня закопали живьем в землю. Габриель увидел ужас в ее глазах, когда она вспомнила о той ночи. Желая успокоить Сару, он шагнул, простирая к ней руки. — Нет! — вскричала она, устраняясь от его объятий. — Ты… ты… — Она тряхнула головой, отказываясь верить. — Нет, нет, это невозможно! Все это просто дурной сон… Руки его упали. — Иногда мне хочется, чтобы это было сном. — Он издал глубокий дрожащий вздох. — Слово, которое ты не отваживаешься произнести, — вампир. Это правда. Именно это я и есть. Она снова тряхнула головой. Габриель слышал гулкое биение ее сердца, запах страха, поднимающийся от ее кожи. — Прежде ты не боялась меня, — кротко заметил он. — Однажды ты даже дала мне свою кровь. Краска схлынула с ее щек, когда она уставилась на свое запястье. — Я помню. — Она заставила себя произнести эти слова. — Ты был в подвале заброшенного дома и не мог выйти наружу. Она подняла на него глаза, но он молчал, стоя с бесстрастным лицом. Сара никогда не встречала такого обреченного спокойствия в другом человеческом существе, разве только… он не принадлежал к человеческой породе. Вампир. Бессмертный. Все фильмы о вампирах, которые она когда-либо видела, встали в ее памяти. «Ты будешь моей рабой или равной мне?» Но был ли у нее выбор на самом деле? Судя по кино и книжкам, он мог загипнотизировать ее, заставив делать все, что только пожелает. И теперь, оказавшись в паутине его взгляда, она поверила в это. — Сара, я не собираюсь причинять тебе вред, — он отвернулся, пряча руки в карманах брюк. — Хотя и принес тебя сюда, чтобы провести через… заставить силой, если ты не захочешь сама. — Провести меня через что? — Сделать тебя такой, как я. — Даже не глядя на нее, он видел ужас в ее глазах, чувствовал учащенный ритм ее сердца и волны страха, захлестывавшие ее. — Можешь не беспокоиться, — сказал он, — я изменил свое решение. — И ты любил ее очень сильно, да? — Да. — Почему же ты не сделал ее вампиром? — Она не хотела этого. Он уставился на нее долгим гипнотизирующим взглядом, и последняя надежда оставила ее. Но, придя в себя, Сара обнаружила, что находится дома, сидит на диване с пледом на коленях. — Прощай, Сара, — сказал Габриель. — Я больше не побеспокою тебя. Она моргнула, и в следующий миг его уже не было в комнате. Казалось, его вообще никогда здесь не было. Она продолжала сидеть, проигрывая в памяти их разговоры. Оказывается, она уже жила когда-то и знала его. Воспоминания захлестнули Сару. Морис и Антонина. Балетные спектакли в парижской Опере. Жизнь в приюте. Сестра Мария-Жозефа. Она вспомнила себя, сидящей в инвалидном кресле, и свой ужас, когда пламя ворвалось в ее комнату, Потом Габриеля, уносившего ее ночью, и страх в его глазах. Он дал ей свою кровь, спас жизнь, излечил ноги так, что она смогла ходить и танцевать. Он любил ее до самой ее смерти… Нет, это невозможно. Она не верила в перерождение души, не верила в вампиров. Одна мысль обо всем этом была ужасной. Но и волшебной, притягивающей. Слишком взволновавшись, Сара уже не могла усидеть на месте и отправилась в кухню подкрепиться чашкой горячего шоколада. Воспоминания не оставляли ее, разные образы другой жизни роились в мозгу, и над всем вставал образ Габриеля. Сидящего рядом с ней, напевающего дивные старинные вальсы, баюкающего ее на своей груди. Когда она нашла его умирающим в подвале, он умолил ее покинуть его, бежать, никогда не возвращаться… — Габриель, мой ангел, умоляю, позволь мне помочь тебе! — Ангел… ангел… — Он рассмеялся каким-то жутким хохотом, это походило на истерику. — Дьявол, верно, хотела ты сказать. Беги прочь от меня, моя Сара, беги, прежде чем я не навредил тебе, прежде чем ты не содрогнешься от ужаса, как Розалия… — Я не уйду, — твердо сказала Сара и, не дожидаясь пока разыграется воображение и ее охватит испуг, пересекла разделявшее их пространство и приняла его в свои объятия. — Габриель, умоляю, скажи мне, что надо делать, — просила она. С нечеловеческим вздохом отчаяния он повернулся к ней лицом. — Уходи! Сара уставилась на него, в его глаза, полыхавшие, как адское пламя, и поняла, что смотрит в лицо смерти. — Что случилось с тобой? — спросила она дрожащим голосом, готовая в любую минуту сорваться, поддавшись страху и панике. — Ничего не случилось со мной. Я таков, каков есть. Он обнажил зубы, и она отпрянула назад. Даже в такой тьме можно было увидеть его клыки, острые, белые, смертельные. Дьявольский огонь бушевал в его глазах. — Теперь ты уйдешь? Голос его был грубым, руки стиснуты в кулаки и прижаты к бокам, как если бы он изо всех сил стремился побороть рвавшийся из него голод. Сара глубоко вдохнула, пересиливая желание умчаться от него сломя голову. — Нет, Габриель, — сказал она спокойно. — Я и теперь не покину тебя. Он был болен, и ему необходимо было утолить свой голод. Зная это, она предложила ему свою кровь, но он отказывался, умоляя ее бежать от него. И она убежала, но лишь на минуту, чтобы подобрать осколок стекла и перерезать запястье. Но он не хотел этого. Она видела, как ужас в его глазах боролся с голодом, и сама прижала кровоточащее запястье к его губам. Низкий крик отчаяния, и рот его замкнулся на ранке… |