Книга Линия соприкосновения, страница 30 – Михаил Шуваев

Дон Кимура немного посидел, глядя в пустоту, потом встал, быстро вышел и направился по циркулярному коридору небоскреба к себе.

Пройдя мимо Бэллы, болтавшей по коммуникатору с кем-то из своих подружек и даже не заметившей его, он вошел в кабинет и громко хлопнул массивной дверью. Секретарша вздрогнула и на несколько секунд замолчала, с удивлением глядя на массивные створки. Обогнув стол, директор опустился в кресло и погрузился в глубокие раздумья.

Стены цилиндрического помещения вспыхнули мягким неярким светом. Детективы замерли, но больше ничего не происходило.

— Свет включили, что дальше? — подозрительно озираясь, промолвил Айво.

— И пол бы неплохо подмести, — задумчиво продолжил Сноу, глядя вниз.

Блумберг тоже опустил голову, потом медленно поднял глаза. Дыра в потолке никуда не делась.

— Приехали… оказывается, это просто выключатель… — пробормотал Ричард и запустил руку в нишу. Артефакт оказался на месте. — Одно утешение — шарик остался.

Но как только он его вынул, пол дрогнул, засветился и стал стремительно уходить из-под ног, а светящаяся часть стены с пазами быстро поползла вверх. В центре кабины снизу выдвинулся металлический штырь, за который оба детектива сразу схватились: движение вниз было почти неощутимо, однако в первые секунды ускорение достигло величины свободного падения, и ноги астронавтов едва не отделились от пола. Сноу направил луч фонарика вверх, и они увидели стремительно проносившуюся мимо ровную стену и удаляющуюся дыру в потолке.

— Примитивный лифт, — крепко держась за поручень, сказал Блумберг.

— Почему примитивный? — спросил Сноу.

— Потому что лифт, — неопределенно ответил швед. — Да еще без стенок. Работает, как поршень.

— А тебе подавай телепорты, как на Тетраэдре? ^[25] — усмехнулся Сноу. — Привык, поди, к внеземельным штучкам?

— Почему только на Тетраэдре? На лунной базе «Скотт» мы тоже славно поперемещались при помощи топоскопа профессора Белла! ^[26] — заметил Блумберг.

— А теперь, для некоторого разнообразия, перемещаемся на примитивном лифте.

Детективов с силой пригнуло к полу: кабина тормозила столь же интенсивно, как и ускорялась. Секция шахты с человеческий рост, где замер пол кабины, засветилась, а в стене обозначилась тонкая щель, которая быстро расширилась, открыв выход. Сноу посмотрел на стену. Здесь тоже было три ниши: верхняя, видимо, для подъема на поверхность, и две другие для спуска дальше вниз. Конокомовцы переглянулись и осторожно выглянули.

Снаружи царила полная темнота, и лишь небольшой участок был чуть светлее из-за падающего из кабины света. Воздух был прохладен и сух. Айво поднес к глазам универсальный анализатор. Содержание кислорода было ниже, чем на поверхности, но не критично — 10 процентов.

— Кислород десять! — сообщил он.

— Баллоны с собой? — вместо ответа спросил Ричард.

— Да.

— Тогда у нас есть время всё тут спокойно осмотреть.

Детективы вышли из кабины и огляделись. То место, куда они попали, больше всего походило на огромную подземную пещеру. Лучи фонарей не доставали до стен, а потолок, нависавший метрах в пятнадцати над головой, казался цвета антрацитовой породы. Кое-где с потолка свисали огромные сталактиты, переливающиеся в свете фонарей хрустальными разноцветными бликами.

— Как ты думаешь, на какой мы глубине?

— А что тут думать? — проворчал Айво и снова включил универсальный анализатор. — Барометрический альтиметр в пещере может и врать, но примерное представление даст.

— А ты его откалибровал на поверхности?

Блумбергс укоризной посмотрел на напарника:

— Обижаешь. Ого! Две тысячи пятьсот тридцать метров!

Сноу обернулся и бросил взгляд на по-прежнему открытую кабину лифта. Подняв глаза и посветив вверх фонариком, он увидел серый матовый цилиндр шахты, уходящий в темноту над головой. Свет из кабины освещал небольшой квадрат поверхности.

Айво провел ботинком по полу — грубый камень, похож на земной базальт. На своем универсальном приборе он включил лазерный дальномер-теодолит. Взглянув на засветившиеся цифры, он присвистнул:

— Однако! Пещера почти круглая, мы находимся примерно в центре. Потолок над нами в шестнадцати метрах и постепенно снижается до четырех по краям. Диаметр всего этого хозяйства Али-Бабы пятьсот метров с хвостиком. Никаких особых образований, предметов, кроме центральной шахты лифта, и сталактитов со сталагмитами не лоцируется, — Блумберг посмотрел на Сноу. — Куда прикажете двигаться, спецагент?

— Прежде чем отсюда уходить, надо удостовериться, что мы сможем вернуться.

Ричард подошел к цилиндру шахты, но не стал заходить в кабину, а обошел вокруг.

— Ага, вот она! — раздалось удовлетворенное восклицание.

— Кто?

Айво подошел к остановившемуся напарнику.

— Не «кто», а «что»! Смотри — такая же ниша, как и в кабине. Попробуем положить в нее наш шар.

Сноу пристроил артефакт в паз. Ничего не произошло. Он вынул шар и положил обратно — никакого эффекта.

— Ты, наверное, вызываешь лифт, а он тут, — предположил Блумберг. — Давай отойдем.

Детективы стали медленно отходить от шахты и распахнутой кабины, из которой лился ровный свет. Когда они оказались метрах в десяти, невидимая дверь бесшумно закрылась и наступила темнота. Конокомовцы сразу почувствовали себя неуютно в этом огромном пустом и темном пространстве. Они поспешили назад, освещая путь фонариками. Сноу опять положил шар в выемку. Дверь кабины медленно раскрылась.

— Все понятно, можем идти, — констатировал он.

— Куда? — взглянул на него швед.

— Прямо, — ответил Сноу и, расширив конус луча фонаря, быстро зашагал вперед.

Айво посмотрел ему вслед, приклеил к стволу шахты светящийся маячок, потом достал кислородный баллон, сделал пару глубоких вдохов и пошел следом. Пройдя по периметру около полутора километров, они вернулись к тому месту, откуда начали обход. Здесь Айво оставил светящийся маячок.

— Негусто, — со вздохом констатировал Сноу.

— Да, и сканер ничего толком не показал, — посетовал Блумберг. — Но вообще-то тут приборы работают не вполне корректно.

— Но во многих местах сканер отметил пустоты, ты же сам сказал?

— Отметил, а что толку? Это могут быть такие же каверны в скале, как и сама пещера. К тому же у нас нет с собой молекулярных резаков.