Онлайн книга «Пожалейте читателя. Как писать хорошо»
|
Глава 17
Усердие ‹…› Как писатель я испытываю проблему (может, ее стоило бы назвать трагической), которую испытывает вместе со мной большинство людей: я склонен утрачивать контакт с собственным разумом. Ту часть нашего существа, которая мыслит, словно бы покрывает слой жира, и задача писателя – прорубиться сквозь него и обнаружить, что же внутри. Поэтому часто бывает, что именно это убеждение или какое-то подобное поддерживает меня в конце очередного дня, когда я часами упорно занимался этим делом и все равно не удовлетворен результатами. Но я все-таки упорно продолжаю это делать, и если я проявляю достаточно терпения, то в итоге все-таки появится приличная идейка, то есть мне удастся высидеть яйцо, а значит, на поверхность все-таки пробился мой разум. Но это процесс неспешный, и он очень раздражает, потому что приходится так долго просиживать за столом [319]. «“Писателю требуется прямо-таки безумное терпение”. Эта фраза Воннегута остается со мной всю мою писательскую карьеру, – говорит Ронни Сэндрофф, некогда учившаяся у Воннегута в Айове. – Я писала очень медленно, и мне так хотелось научиться легендарному автоматическому письму Джека Керуака, который выдавал захватывающие книги единым страстным порывом. Но вместо этого я научилась кропотливому труду. И это сделало меня не только писателем, но и редактором» [320]. ~ Да, Воннегут обладал и талантом, и квалификацией, но это не значит, что его не терзали каждодневные сомнения: Я постоянно подозреваю, что остался не у дел и что лучше бы мне стать рок-звездой, или купить теплицу, или заняться еще чем-нибудь таким. Сейчас мне кажется, что я не очень-то при делах, но я знаю, как снова включиться в дело. Для этого нужно очень усердно орудовать словами, нащупывать, что во мне есть. ‹…› Немного похоже на посиделки со спиритической планшеткой для вызывания духов. Я пытаюсь уловить какие-то намеки насчет того, о чем хочет поговорить мой разум, а потом я пытаюсь говорить об этом всё больше и больше [321]. Спросите любого художника, любого мастера, создающего что-либо ценное, и он вам скажет: терпение, упорство и труд – эти скромные добродетели, стоят не ниже таланта (а то и выше его) в перечне необходимых инструментов. Всегда. ~ Бакалавры
Микеланджело – Джованни да Пистойе
[322], когда автор расписывал свод Сикстинской капеллы У меня уже сделалась подагра от этих мучений, я вечно согбен тут, скручен клубком, точно кот в Ломбардии (или где-то еще, где стоячая вода столь же ядовита). Живот мой притиснут к подбородку, борода торчит в небеса, мозг раздавлен в своей коробке, грудь перекручена, словно у гарпии. Кисть моя вечно где-то надо мною, с нее вечно капает краска, так что лицо мое стало полом, куда падают цветные капли! Ляжки мои врезаются в брюхо, бедная моя задница тщится работать противовесом, и всякое движение я совершаю вслепую и наугад. Кожа у меня свисает лоскутьями, позвоночник весь словно в узлах оттого, что вечно складывается сам в себя. Я склонён, я натянут, точно тетива сирийского лука. Из-за столь безотрадного положения в моих мыслях – нелепые соображения, но мне кажется – это верно: сквозь кривую трубку всяк выстрелит скверно. Моя живопись мертва. Заступись за нее, Джованни, защити мою честь. Я не тот, кем должен быть: я никакой не художник. (перевод [с итальянского на английский] — Гейл Мейзер)
[323] ~ В небольшой, но потрясающей библиотеке монастыря Святого Галла в швейцарском Санкт-Галлене (принадлежащей к числу объектов Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО) хранится более 2100 рукописей более чем за тысячу лет (как утверждается в буклете для посетителей) [324]. Сама библиотека выстроена в стиле рококо и очень красива. Коллекция манускриптов подана великолепно: она представлена так, чтобы наглядно отразить историю и письменности (папирус, палимпсест, пергамент…), и инструментов, которыми пользовались писцы. Здесь видно, какой кропотливой работой приходилось заниматься каллиграфам. Но больше всего меня очаровали жалобы, нацарапанные на полях и на последней странице гигантского учебника латинской грамматики, переписанного около 850 г. неким трудолюбивым ирландским монахом: «О моя бедная рука!» («uit mo chrob»); «Да благословит Бог душу Фергуса [325]. Аминь. Мне очень холодно» («bendacht for anmmain ferguso. amen. mar uar dom»); «Чернила слишком жидкие» («is tana andub»); «Пергамент грубый, писать трудно» («is gann in memr’ & ascribend»). На другом манускрипте можно прочесть стенания этого же писца: «Я, Эдбрехт, завершил переписывание сией книги… с помощию Божией, не без телесных тягот. Тот, кто не умеет писать, не счел бы это трудным делом, не ведая, что пишут три пальца, однако трудится при сем всё тело…» [326]. ~ А вот жалобы Курта Воннегута: |