Книга Думать не будем пока ни о чем, страница 15 – Айя Субботина

— И приклеим фотографии в бабушкин альбом, — уже веселее подхватывает она. — Расскажешь мне, наконец, о своем мужчине, солнышко. Я должна знать, с кем ты встречаешься. И папа захочет с ним познакомится, ты же знаешь.

Я дергаю себя за кончик «хвоста», проклиная ту минуту, когда в голове созрела «светлая» мысль выдумать мужчину. Разве что завтра я скажу, что мы немного разругались и пока что решили побыть друг от друга на расстоянии?

— Хорошо, ты обо всем узнаешь первой, — обещаю я, с трудом проглатывая отвращение к себе. — Отдыхай сейчас, выпей все лекарства по списку! Завтра приеду и пересчитаю все таблетки, так и знай.

Мама клянется, что не пропустила ни одной, желает мне спокойно ночи и кладет трубку.

И я снова остаюсь наедине с одиночеством, от которого начинает мутить.

Быстро, пока не стало совсем плохо, вскакиваю и включаю все источники света, какие только есть, потом музыкальный канал на телевизоре, ноутбук. Создаю вокруг себя подобие присутствия: пишу что-то в рабочий чат, раскладываю на столе свои блокноты для заметок, пишу письмо художнице с заданием по обложке. Занимаюсь рутиной, из которой в большинстве и состоит моя реальная жизнь.

И сбегаю от нее чуть позже, после душа, нарядившись в свитер Антона, лежа под одеялом с ноутбуком на коленях и чашкой капучино в руке.

Уже много лет моя «настоящая» жизнь проходит там — на страницах своих и чужих книг.

Спать ложусь только под утро, когда в голове, наконец, пусто, и я так морально измотана, что могу думать только о том, как обнять подушку, уснуть и проснуться в той реальности, где Антон взял у меня номер телефона.

Видимо, не такой уж и любимый этот свитер.

Я переворачиваюсь набок, ищу носом то место на воротнике, которое совсем немного, едва уловимо пахнет его владельцем. Или я просто придумываю, как всегда? Какая разница? У меня нет красивой внешности, сексуальной привлекательности и сногсшибательной харизмы, поэтому нет и не может быть никакой особенной истории. Но зато есть хорошее и порой слишком буйное воображение, так почему бы им не воспользоваться?

Почему бы не представить, что он догнал меня на полпути, взял за руку, поцеловал так нежно, что закружилась голова и в животе заныло от непонятной потребности быть… заполненной? В моей голове все это настолько живое и настоящее, что, когда с закрытыми глазами провожу ладонью по подушке, пальцы чувствуют приятное покалывание грубой мужской щетины, а на губах вкус того, что могло бы стать лучшим поцелуем в моей жизни. Возможно. Или нет? Теперь я этого уже никогда не узнаю.

Почему бы не представить, что крепкие татуированные руки обняли меня, прижали, толкнули в темноту прохладной квартиры.

Представить, как мы, тяжело дыша, снимаем друг с друга одежду.

На грани сна и яви голова кружится и тяжелеет, тело натягивается, как струна, ноги крепче обхватывают подушку, напряженные соски ноют и болезненно трутся об одежду.

Почему бы не представить, что Антон рядом со мной? И нам даже не нужно разговаривать, чтобы понимать друг друга. Его губы на моей груди. Приятные влажные покусывания сосков, от которых я запрокидываю голову и выгибаю спину. Пальцы на моем животе, ниже и ниже, туда, где я напряжена так сильно, как никогда в жизни. Уверенное касание, мазок по влаге, многозначительная ухмылка мне в лицо.

Я буквально скручиваюсь вокруг подушки, чувствуя, что еще немного — и просто сотру колени, так крепко стискиваю ноги. Если разожму — волшебство исчезнет, и я вспомню, что в моей постели уже давно не было мужчины. Что я — неинтересная фригидная ледышка.

А пока…

Пока со мной мужчина, которого я хочу.

И его руки, обхватывающие мои лодыжки, чтобы забросить ноги на покрытые чернильными рисунками плечи, пока голова опускается ниже, ниже и ниже…

Я просыпаюсь от настойчивого телефонного звонка и монотонного гула дождя за окном.

На часах почти полдень, а на экране имя «Саша».

Сажусь, на всякий случай щипаю себя за локоть и морщусь от болезненных ощущений. Значит, не приснилось. В последний раз Саша звонил мне почти два месяца назад. Когда мы еще пытались делать вид, что останемся друзьями, а он был в своем репертуаре и обещал оберегать меня от суровой реальности, к которой я приспособлена меньше всех на свете.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да? — отвечаю треснувшим голосом. Я не любила его, но так и не смогла простить предательство.

— Я случайно прихватил твой эпилятор, — ярким довольным голосом говорит мой бывший. — Представляешь? Сегодня утром начал разбирать коробку, а он там, в самом низу. Решил, что ты меня уже прокляла за него.

Я натянуто улыбаюсь.

Что это? За полтора года он так и не запомнил, что я пользовалась эпилятором всего пару раз, и это было самое ужасное, что я делала в жизни? Повод увидеться? Зачем? Сидеть на моей кухне, пить мой кофе и восторженно рассказывать, какой волшебной была брачная ночь с женщиной его мечты?

— Спасибо, что не забыл обо мне в первый день семейной жизни, — стараясь быть дружелюбной, говорю я. — Завезешь, когда будет время.

— Сейчас есть, и я уже звоню в домофон.

Я выбираюсь из постели, на ходу натягиваю домашние леггинсы и как раз успеваю дойти до двери, когда раздается громкое пиликанье. Молча нажимаю кнопку, отпираю замки и ерошу волосы, пытаясь кое-как привести их в порядок. Потом на кухню: забрасываю капсулу в кофемашину, подставляю чашку под порцию любимого сливочного кофе.

Дверь открывается и закрывается.

В ноздри ударяет запах дождя и острого мужского лосьона после бритья. Саша всегда идеально гладко выбрит, специально ради этого встает пораньше. Он вообще педант и приверженец порядка во всем: в спорте, в правильном питании, в одежде и даже в сексе.

— Что это на тебе? — спрашивает в спину, пока я меняю капсулу на американо и за считанные секунды протягиваю бывшему его порцию. Саша выразительно и хмуро изучает мой внешний вид, пригубливает кофе и кладет на стол коробку с эпилятором. — Не помню, чтобы у меня был такой свитер.

— Потому что он не твой, — отвечаю я.

Не без легкого укола ехидства за то, как удивленно вытягивается Сашино лицо. В его картине мира он был единственным мужчиной в моей жизни, который оказался на орбите только потому что, по мнению наших семей, мы должны были хотя бы попытаться завести роман.